На дебаркадерѣ стояла рѣдкая толпа. Степанъ Аркадьичъ пріѣхалъ встрѣчать сестру, Удашевъ мать. Онѣ въ одномъ поѣздѣ должны были пріѣхать изъ Москвы въ 8 часовъ вечера.
— Вы не знаете Анну? — с удивлением и упреком говорил Степан Аркадьич.
— Знаю, давно на бале у посланника я был представлен ей, но как было: знаете, двух слов не сказал и теперь даже не посмею кланяться. Потом видел, она играла во Французской пьесе у Белозерских. Отлично играет.
— Она все отлично делает. Не могу удержаться, чтобы не хвалить сестру. Муж, сын, свет, удовольствия, добро, связи — все она успевает, во всем совершенство, и все просто, легко, без труда.
Удашев замолчал, как всегда молчать при такого рода похвалах.
— Недели две, три. Чтоже, уж не опоздал?
Но вот побежал кто то, задрожал пол, и с гулом отворились двери. Как всегда бывает в подобных случаях, протежируемых пропустили вперед, и Степан Аркадьич с Удашевым в числе их.
Соскочилъ молодцоватый кондукторъ, свистя. Затолкались, вбѣгая въ вагоны, артельщики. И стали выходить по одному пассажиры. Сначала молодые военные — офицеръ медлительно и прямо, купчикъ быстро и юрко. И наконецъ толпа. Въ одномъ изъ вагоновъ 1-го класса противъ самихъ Удашева и Степана Аркадьича на крылечкѣ стояла невысокая дама въ черномъ платьѣ, держась правой рукой за колонну, въ лѣвой держа муфту и улыбалась глазами, глядя на Степана Аркадьича. Онъ смотрѣлъ въ другую сторону, ища ее глазами, а Удашевъ видѣлъ ее. Она улыбалась Степану Аркадьичу, но улыбка ея освѣщала и225 грела жгла его. В даме этой не было ничего необыкновенного, она была просто одета, но что то приковывало к ней внимание.
226 Удашев Гагинъ тотчасъ же догадался по сходству съ братомъ, что это была Каренина, и онъ видѣлъ, что Степанъ Аркадьичъ ищетъ ее глазами не тамъ, гдѣ надо, но ему почему то весело было чувствовать ея улыбку и не хотѣлось указать Степану Аркадьичу, гдѣ его сестра. Она поняла тоже, и улыбка ея приняла еще другое значеніе, но это продолжалось только мгновенье. Она отвернулась и сказала что то, обратившись въ дверь вагона.
— Вот здесь ваша сестра, — сказал Удашев, тронув рукою Степана Аркадьича.
И в тоже время он в окне увидал старушку в лиловой шляпе с седыми буклями и свежим старушечьим лицом — эта была его мать. Опять дама вышла и громко сказала: — Стива, — обращаясь к брату, и Удашев, хотя и видел мать, посмотрел, как просияло еще более лицо Карениной и она, детски радуясь, обхватила рукою локтем за шею брата, быстрым движением притянула к себе и крепко поцеловала. Удашев улыбнулся радостно. «Как славно! Какая энергия! Как глупо», сказал сам себе Удашев за то, что он мгновенье пропустил нежный устремленный на него взор матери.
— Получил телеграмму?
— Прекрасно, благодаря милой Анне Аркадьевне.
