— Да, это точно. А Миколавна-то, видно, забоялась, что собьешься один с дороги.

— Известно, женщина.

— Всё веселее вдвоем.

— Известно.

Они проехали с 1/2 часа. Ветер и снег всё усиливались.

— Вот только тут не сбиться, а то от колодца ужне ошибемся, — сказал Вас Василий Андр Андреич .

— Доедем, чего не доехать. На такой лошади да нодоехать.

— Чего ты?

Вас Василий Андр Андреич что-то сказал, но ветерподхватил его слова и отнес их так, что Никита не расслышал.

Вас Василий Андр Андреич не отвечал и заглядывалвперед по дороге. Лошадь шла уже всё время выше щетки в снегу. Снегу в этом году было мало, в поле не больше как вершков на 5, так что везде была дорога. Лошадь шла той же рысью, но ужечувствовались ее усилия, она брала рывом, и сани подергивались скаждым ее шагом. Под шлеей на сытом заду снег таял, и шерстьтемнела от пота, тоже и на шее и на боках.

— Влево бери, — сказал Никита, — вовсе влево, тыкуда забрал. Влево, говорю. Ветер мне в правый бок, а теперьпрямо в морду.

Вас Василий Андр Андреич взял влево, но как только онвзял влево, лошадь осунулась по колено и пошла шагом.

Они проехали так молча несколько времени; ветерказался всё сильнее и сильнее и отчаянно трепал полу и воротникНикиты, снег сыпался чаще и косее, трудно было видеть.

— Стой, Андреич! Мы неладно едем. Вовсе неладно. Это что? — сказал Никита, указывая на видневшуюся из-под снегамежу, поросшую полынем, который отчаянно сгибался и махался отсвистящего в нем ветра. — Стой, говорю, — настоятельно крикнул Никита. Вас Василий Андр Андреич остановил лошадь, уже вспотевшую всю итяжело водившую крутыми боками.

— А что? — спросил Вас Василий Ан Андреич .