— Ну-ка, Арина, халат давай, с хозяином ехать, —крикнул он, входя в избу и охлопывая с себя снег. Баба подалаему суконный домодельного сукна халат, Никита снял кушак сгвоздя, втянул в себя брюхо, велел бабе обвести узенькийсвалявшийся кушачок и затянулся, что было силы, сунул рукавицыза пояс и выбежал на улицу.

На дворе было за навесами тихо, но на улице мелои снежок мелкий и сухой, морозный, косо и ровно сыпался насарай, на крышу, на дорогу, на хомут, на сани.

— И не холодно тебе будет, Никитушка? — сказалахозяйка.

— Вона холодно, тепло вовсе, — отвечал Никита, садясь на краешек и наперед выпуская одну ногу. Весь гнутыйзадок был полон спиною Василия Андреича в его двух шубах. Никитахотел взять вожжи, но хозяин не дал их ему. Так что Никитеосталось только достать кнут в головашках и расправить в нихналоженную под сиденье свежемолоченную овсяную солому.

— Совсем, что ль? — сказал хозяин и, не дожидаяответа, чмокнул, и добрый некрупный, но ладный и сытый гривистыйжеребец — его недавно задешево выменял Вас Василий Андр Андреич упопа — с легким скрипом полоза по дороге сдвинул санки и бойкойрысцой тронулся по накатанной в поселке дороге. Снег непереставал падать, и не успели они выехать из домов, как уж ишапки, и рукава, и спины, и хомут, и грива, и хвост, и седелкабыли уже засыпаны слоем мелкого морозного снега.

Снег всё шел так же, а ветер, как только онивыехали на изволок, показался сильнее. Он дул им в бок состороны Никиты и запахивал ему его воротник, и давил его в бок, и засыпал мелким снегом. Наверху местами совсем не видно былодороги, но добрый жеребец, несмотря на то, что местами снег былему кое-где выше бабки, не изменял хода и легко бежал, изредкапофыркивая и не сбиваясь с дороги.

Оба ездока были возбуждены, веселы и надежны.

— На Карамышево поедем, али проселком? — спросилхозяин.

— Вали проселком, только тут лощинку проехать, атам лесом хорошо будет.

Вас Василий Андреевич так и сделал и. отъехав сполверсты, свернул влево.

—Хорошо видно, — сказал Вас Василий Андр Андреич , отвечая на своисомнения и приглядываясь к полозному кое-где наполовину, акое-где и совсем занесенному следу.56 В рукописи описка: снегу.

— Как же, народу сколько ехало от праздника. Тележинские, Никитские.

С полчаса они ехали молча. Никите дремалось. Онсовсем было забылся и клюнул носом. Очнувшись, он посмотрелвокруг и вперед себя. Дороги совсем не б было видно, но лошадьбойко бежала, казалось, по одному направлению.

— Эх, умна лошадь, — сказал Никита. — Киргизенок, тот хоть и крепок, а глуп, а этот, вишь, как человек, умнеечеловека другого. Знает, где дорога.

— Ну, тоже не больно верь ему. Недаром пословица:не верь лошади в поле, а жене в доме.