ны, как Курагины, Болконские и Ростовы в «Войне и мире». Константин Левин, как и Пьер, находит семейное счастье, причем, как автор романа, он влюбляется в семью Щербацких, и лишь со временем понимает, «в кого ему следовало влюбиться». Но «мысль народная», в той же записи Софьи Андреевны, присвоенная «Войне и миру», не менее важна и для «Анны Карениной». Путь Левина к народу — это не просто продолжение поисков Пьера с явным учетом деятельности помещика Николая Ростова, но и важнейший для Толстого поиск нравственной и религиозной истины, которую герой находит и в крестьянской работе, и в занятии хозяйством, и в семье, и в словах Фёдора о Фоканыче. В последних частях романа заметны всё более и более автобиографические мотивы — религиозный кризис Левина почти буквально потом будет повторен в описании кризиса автора в «Исповеди»; появляются публицистические ноты — скепсис по отношению к славянскому движению. Толстой в начале 1870-х гг. изменил отношение к прозе Пушкина: прежде она казалась ему «голой», теперь он словно отсылает читателя своего романа к недописанным произведениям Пушкина («Гости съезжались на дачу…», «На углу маленькой площади…», где есть сцена ревности, во многом совпадающая с эпизодом последней ссоры Анны и Вронского). О «Карениной» писали Страхов и Фет, К. Леонтьев и В. Авсеенко, Некрасов и Щедрин… О ней писали, пишут и будут, я уверен, писать, будут ее читать и перечитывать. И спорить, как до сих пор спорят о смысле (значении) эпиграфа для понимания романа, об отношении автора к героине, и о многом другом.