— Да, замучаешь, — отвечала Маланья, — так то мы летось земского в риге, лен молотили, завалили, портки стащили, да так то замучали, что побежал, портки не собрал, запутался. То то смеху было.
И бабы покатились со смеху, даже остановились от хохота, а солдатка хохотунья присела, ударила себя по коленям ладонями и завизжала хохотом.
— Ну вас совсем, — сказала Маланья, локтем толкая товарку и понемногу затихая от смеха.
— Ей Богу приходи, — сказал солдат, повторяя то, что он уже говорил прежде, — сладкой водки куплю, угощу.
— Ей муж слаще водки твоей, — сказала солдатка, — нынче приехать хотел.
— Слаще, да как нет его, так надо чем позабавиться для праздника, — сказал солдат.
— Что ты мое счастье отбиваешь, — сказала Маланья. — Больше водки покупай, Барычев, всебезпременно придём.
И вдругъ Маланьѣ вспомнилось, что мужъ второй праздникъ обѣщалъ пріѣхать и не пріѣзжаетъ, и по лицу ея пробѣжало облако. Но это было только на одно мгновенье, и она опять начала смѣяться съ солдатомъ. Солдатъ шопотомъ сказалъ ей, чтобы она одна приходила.
— Приду, Барычев, приду, — громко сказала Маланья и опять залилась хохотом. Не много нужно, чтобы рабочим, молодым и здоровым людям в праздник было весело. Солдат обиделся и замолчал.
Анисим Жидков, который видел, как Тихон въехал
— Что, хороводница, лясы точишь с солдатом, муж глаза проглядел, — сказал Анисим смеючись, и, заметив, как Маланья вся вспыхнула, покраснела, услыхав о муже, он прибавил степенно, так чтобы она не приняла за шутку:
— Ей Богу. В самые обедни на тройке приехал. Могарыч за тобой.
Маланья тотчас же отделилась от других баб и скорым шагом пошла через улицу. Пройдя через улицу, она оглянулась на солдата.
— Мотри, больше сладкой водки покупай, я и Тихона приведу, он любит.
Солдатка и другие бабы засмеялись, солдат нахмурился.