— Не слушайте их, мама, вы умнее их всех!

Софья Андреевна вспыхнула и сказала:

— Вот какие он мне комплименты говорит!

Софья Андреевна рассказала мне, что овсянниковские мужики, купившие землю у Татьяны Львовны, продали кому‑то торфяное болото за две тысячи рублей; а брат Буланже, агроном, говорит, что этому болоту цена не меньше тридцати тысяч. Когда я сказал ей, что это грабеж со стороны того, кто купил болото, она сказала, что просто он умнее их, и для иллюстрации того, как следует «умным» людям поступать в таких случаях, рассказала мне следующее:

— Как‑то давно яснополянская баба нашла жемчужину рублей в пятьдесят. Вера Кузьминская (ее племянница, дочь ее сестры Татьяны Андреевны) дала ей за нее три рубля, а я купила ее у Веры за десять рублей. Она до сих пор у меня.

Когда я сказал Софье Андреевне на это, что следовало взять эту жемчужину у бабы, отвезти при случае в Тулу, продать и отдать ей все деньги, она наивно удивилась: ей, очевидно, до сих пор и в голову не приходило, что они просто на просто… эту бабу.

Пришел Л. Н. Я сказал ему, что описание процесса отвратительно. Про ту книжку, которую Л. Н. читал (описание погрома), он сказал, что она интересна, так как похоже, что все происходило так, как там написано, по при этом он прибавил:

— Она, возмущаясь на погром, наивно замечает, что они не сознавали того, что разрушают полезное учреждение — это про винокуренный завод, — и Л. Н. рассмеялся.

Мы стали играть в шахматы. Я играл удачно и быстро выиграл две партии. Л. Н. сказал:

— Вы нынче в ударе.

Когда мы играли в шахматы, Александра Львовна приходила проститься с отцом и сказала, что больше не придет, так как идет брать ванну. Она просила меня зайти к ним в комнату перед отъездом.

После шахмат я посидел недолго и, простившись с Л. Н., пошел «под своды». Александра Львовна была за перегородкой. Варвара Михайловна передала мне письмо, которое Александра Львовна написала Мооду. Она пишет ему, что мать больна нервами, что под влиянием болезни она очень резко настроена против Черткова, и что она (Александра Львовна), со своей стороны, просит Моода вычеркнуть из биографии то место, о котором просил Л. Н.

Пока я читал письмо, вошел Л. Н. Он принес Александре Львовне свою записную книжку, чтобы она переписала оттуда мысли.

На днях он поручил это Булгакову, и Александра Львовна страшно огорчилась и была резка с ни в чем не повинным Булгаковым, но потом послала ему со мной извинительную записку.

Л. Н. спросил, что я читаю. Я сказал.