Л. Н. сказал мне, что он ничего не говорил Короленко об отношениях Софьи Андреевны к Черткову.
— Я решил не касаться с ним этого вопроса совсем; я чувствовал, что так должно. Он был настолько деликатен, что не заговаривал, а я тоже не говорил. Из некоторых его слов я почувствовал, что он понимает…
Я сказал Л. Н. мнение Владимира Григорьевича о приезде индуса. Владимир Григорьевич думает, что этот индус едва ли скажет Л. Н. что‑нибудь новое, а так как он едет с очевидной целью поучать Л. H., то он может быть очень тяжел. Л. Н. согласился.
Александра Львовна заметила, что, ввиду возможности скорого их отъезда, не нужно ничем связывать себя.
— Да, да. Я теперь все больше ценю благотворное действие «неделания», и тут тоже надо как можно меньше предпринимать. Ну, прощайте, друзья мои.
Я тоже простился и уехал.
Они рассказывали еще, что Софья Андреевна опять не спала ночь и чрезвычайно взволнована. Она пришла утром к Л. Н. и стала говорить ему, чтобы лучше Чертков ездил, так как иначе Л. Н. возненавидит ее и т. п.
Л. Н. сказал ей, что не хочет этого и что приезд Черткова только хуже ее взволнует.
Софья Андреевна ушла в лес и часа два уже там гуляет, так что, когда они уехали, ее еще не было дома.
В ночь на десятое приезжает Татьяна Львовна. Л. Н. хочет сказать Софье Андреевне, что поедет к Татьяне Львовне. Если же она на это не согласится, придется, вероятно, уехать тайно.
Вечером, приехав в Ясную, я застал Л. Н. у себя. Там была Александра Львовна. Я постучался. Л. Н. сказал:
— Войдите. Как вы регулярно в свое время!
Они говорили о том, больна ли Софья Андреевна. Александра Львовна скоро ушла. Л. Н. читал французскую книгу Фоа о Конго. Его заинтересовала сравнительная величина Африки и Европы, и мы с ним справлялись в карманном атласе Маркса и в словаре Брокгауза. Потом Л. Н. сказал:
— Софья Андреевна нынче утром опять была ужасна. Вам Саша рассказывала?