Все материалы
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Обвинения им не предъявлено... Из них одна старуха 60-ти лет... если это Вам возможно, то Вы воспользуетесь случаем сделать справедливое и доброе дело.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Встал поздно, целый день ничего не делал
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
