Все материалы
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Лизавета очень хороша. Глаза.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Чувствую неповоротливость старости
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Мне жить довольно хорошо, потому что я от жизни, вероятно, также и ты, ничего не жду.
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Жив.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Ничего не работается. Живу радостно.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Не надо тревожиться.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
