Все материалы
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
сераль
Проехав аул, Шамиль въехал в большой двор, примыкавший к внутреннему, в котором находился сераль Шамиля.
Что это?микадо
Не Николай и не микадо сделали и делают войну, а делает это то устройство людей, при котором микадо и Николай могут причинить несчастия миллионов людей.
Что это?байгуш
— Вишь, чорт какой! — сказал он, хмурясь и бросая наземь чеченский зипун: хошь бы зипун хороший был, а то байгуш.
Что это?Кирпично-красный
Ячевский был 65-летний широколобый, широкоплечий, широкогрудый старик, с длинными белыми усами на кирпично-красном лице, патриот времен второго раздела Польши.
Больше кирпично-красногоЯнтарный
Мочежинки, прежде серебрившиеся росой, теперь золотились. Ржавчина была вся янтарная. Синева трав перешла в желтоватую зелень.
Больше янтарного
31 октября (12 ноября) 1889 года
61 год
Впереди смерть, т. е. жизнь, как же не радоваться?
Читать дальше«Жить уже положительно дешевле везде, чем в Москве»: письма Толстого из Европы
зажор
На четыре тысячи квадратных верст нашего уезда, с нашими зажорами, метелями, рабочею порой, я не вижу возможности давать повсеместно врачебную помощь.
Что это?Красный
У освещенного подъезда, устланного красным сукном, стояло несколько сотен экипажей, полицимейстер, пристава и квартальные.
Больше красногоАлый
Кое-где уже лопнули распуколки и виднелись алые края цветовых листьев.
Больше алогорундук
Во всяком случае жду не дождусь, когда я приеду в Ясную и застану твою красную подушку на рундуке.
Что это?Право, вы были пчелой. О насекомых в творчестве Льва Толстого
Сколько слов в полном собрании сочинений Толстого?
фанаберия
— Вам своя фанаберия дорогà, извиниться не хочется, — продолжал штаб-ротмистр, — а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает.
Что это?
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
«Мечтаю о том, как уйду». Уход Толстого в его дневниках и письмах
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Черный
Так же, как и прежде, он не мог без волнения видеть теперь белый фартук Катюши, не мог без радости слышать ее походку, ее голос, ее смех, не мог без умиления смотреть в ее черные, как мокрая смородина, глаза, особенно когда она улыбалась, не мог, главное, без смущения видеть, как она краснела при встрече с ним.
Больше черного
