Все материалы
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Разве может кто-нибудь в мире, самый праздный даже человек, в самой несложной жизни сделать все дела, которые ему нужно сделать.
Всё слабость и уныние.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Чувствую неповоротливость старости
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Не верьте только себе в том, что в сближении с женщинами есть что-то особенно хорошее, смягчающее. Всё это обман похоти.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Я шил сапоги.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
