— Ну что, дядя Кузьма? Как у вас на деревне? Наши что?
— Да всё по-старому, не сказать по-хорошему.
— А что так?
— Да так. Хорошего-то мало.
— Худого-то что? Старуха жива?
— Старуха-то жива. Надысь в церкви была. Старуха-то жива.
— Так что ж?
— Да ничего. Сам приедешь, узнаешь. Шила в мешке не утаишь.
Кузьма зло радовался, что может сделать больно45 богатому мироеду толстопузому богатею.
— Да что таить-то?
— Да она и не таит.
— Кто она?
—46 Известно, хозяйка. Да ничего я не знаю, домой приедешь всё тебе скажут.
На полдороге была корчма, Корней велел остановить, вошел и Кузьма, поднес ему и выпытал всё, что не хотел сказать Кузьма.
Мясоедом старый работник обрубил себе ногу и лег в больницу. Взяли нового работника, Черного Евстигнея из Каменки. И Марфа, жена Корнея, живет с ним. В деревне все знают. Да она и не хоронится. Ее и старуха ругала и тращала мужем. Ничего не берет. Добро бы с нужды, — кончил свой рассказ Кузьма, — а то с жиру.
