— Да и ведь ты сам говоришь, что все пропащее: нынче этот угол обвалился, завтра тот и весь завалится. Как думаешь, может простоять твой двор без починки года два, или завалится?

Чурис задумался и устремил внимательные взоры на крышу двора.

— Оно, може, и завалится, — сказал он вдруг.

— Ну вот видишь ли! чем тебе за каждой плахой на барский двор ходить (ты сам говоришь, что это негодится), лучше сделать твой двор заново. Я тебе помогу, потому что ты мужик старательный. Я тебе леса дам, а ты осенью все это заново и сделай; вот и будет славно.

— Много довольны вашей милостью, — отвечал, почесываясь Чурис. (Он не верил исполнению обещания Князя.)

— Мне хоть бревен 8 арш., да сошек, так я совсем справлюсь, а который негодный лес в избу на подпорки, да на накатник пойдет.

— A разве у тебя изба плоха?

— Того и ждем с бабой, что вот вот раздавит кого-нибудь. Намедни и то накатина с потолка бабу убила.

— Как убила?

— Да так убила, Ваше Сиятельство, по спине как полыхнет, и так она до ночи, сердешная, за мертво лежала.

— Что-ж прошло?

— Прошло-то прошло, да Бог ее знает, все хворает.

— Чем ты больна? — спросил Князь у охавшей бабы, показавшейся в дверях.

— Все вот тут не пущает меня, да и шабаш, — отвечала баба, указывая на свою тощую грудь.

— Отчего же ты больна, а не приходила сказаться в больницу? может быть тебе и помогли.