— Что, брат, Герасим, жалко.122 Зач.: барина

— Божья воля. Все там же будем, — сказал Герасим, улыбаясь и живо отворил мне дверь, кликнул кучера, поглядел и захлопнул дверь.

Я взял записки и вечером после клуба, оставшись один, взял эту книжечку на ночной столик и стал читать.123 Зач.: Записки эти ужасны. Я прочитал их, не спал всю ночь я поехал на утро к Прасковье Федоровне и стал распрашивать про её мужа. Она мне много рассказала, и отдала их. —

Вот эти записки.

16 Декабря 1881.124 Цыфра 1 переделана из 2.

6-ю ночь я не сплю и не от телесных страданий. Они все таки давали мне спать, но от страданий душевных ужасных, невыносимых. Ложь, обман, ложь, ложь, ложь, ложь, все ложь. Все вокруг меня ложь, жена моя ложь, дети мои ложь, я сам ложь, и вокруг меня все ложь.125 какая то крошечная частица простой От чего же Но если я страдаю от неё,126 отчего я вижу, значить, и эту мерзкую ложь есть во мне и правда. Если бы я весь был ложь, я бы не чувствовал ее. Есть127 Зач.: стало быть во мне, видно, маленькая, крошечная частица правды, и она-то — я самый, и она то теперь, перед смертью, заявляет свои права; и она то страдает, ее то душат со всех сторон, забивают, и это мне больно, больно так, что хоть бы скорее смерть. Пусть потухнет или разгорится эта искра. Теперь же одна жизнь моя — это самому с собой среди этой лжи думать128 3ач.: самому с собой гов говорить правду. Но чтобы яснее думать ее, чтобы найти эту правду, когда ложь затопит меня, я хочу написать ее. Буду писать пока силы есть, буду перечитывать, а кто нибудь после прочтет и может быть очнется.

Начну сначала, как это все сделалось со мной.

Записки эти ужасны. Я прочел их, не спал всю ночь и поехал на утро к Прасковье Федоровне и стал расспрашивать про её мужа. Она мне много рассказала и отдала его переписку, его прежний дневник. Когда уже похоронили Ивана Ильича, я еще несколько раз был у Прасковьи Федоровны, расспрашивал ее, расспрашивал его дочь, Герасима, который поступил ко мне. И из всего этого я составил себе описание последнего года жизни Ивана Ильича.

История эта и самая простая и обыкновенная и самая ужасная. Вот она:

Иван Ильич умер 42 лет, членом судебной палаты. Он был сын Петербургского чиновника Государственных Имуществ Тайного Советника, составившего себе маленькое состояние. Иван Ильич был 2-й сын, старший был полковник, а меньшой неудался и служил по железным дорогам, сестра была замужем за Бароном Гриле. И Барон был Петербургским же чиновником. Иван Ильич воспитывался в Правоведении, говорил по французски, бывал на балах у Принца б., спрашивал, сын ли он отца, был должен швейцару и за пирожки, носил respice finem медальку, был на ты с товарищами, по выходе заказал фрак и вицмундир у Шармера. Было веселое время, тонкий, ловкий правовед тотчас по протекции отца поступил чиновником особых поручений к начальнику губернии и высоко и весело носил первые два года знамя comme il faut-ного правоведа — честный, общительный, порядочный, с чувством собственного достоинства и с непоколебимой уверенностью, что он светит во мраке провинции. Иван Ильич танцовал, волочился, кутил; изредка и ездил по уездам с новеньким петербургским чемоданом и в шармеровском вицмувдире, походкой порядочного человека всходил в кабинет начальника и оставался обедать и129 петь до говорить по французски с начальницей. — Было веселое, легкое, спокойное время. Была связь с одной из дам, навязывавшихся щеголеватому правоведу, и связь эта чуть было не затянула Ивана Ильича. Но пришла перемена по службе, связь разорвалась.

Перемена по службе тоже была веселой. Были новые судебные учреждения. Нужны новые люди. Уже и так Иван Ильич нес знамя порядочности и прогресса; а тут еще на знаме написалось: европеизм, прогресс либеральность, гласный суд — правый и короткий. Сомненья в том, что быть судебным следователем дело нетолько хорошее, но прелестное, не могло быть. Права огромны, несменяемость, в 5 классе. И Иван Ильич стал судебным следователем таким же совершенным130 легким и131 порядочным comme il faut-ным. Дело кипело. Иван Ильич хорошо писал и любил элегантно писать. И был уверен в себе. И дело шло. Но тут, в другой провинции, прежде чем завязалась новая связь, наскочила не старая, но уже и не молодая девица. Иван Ильич прельщал ее, как всех. Девица прельстилась, но понемногу стала затягивать Ивана Ильича и затянула. И Иван Ильич женился. Женитьба Ивана Ильича была первый акт жизни, съуживающий первый размах. Прасковья Федоровна была старого дворянского рода, не дурна, полна, чувственна, было маленькое состояньице. Все бы это ничего. Но Иван Ильич мог расчитывать на самую высокую партию, а это была партия ниже средней. Впрочем, что же, женитьба не мешает карьере. И если я уже попался, то могу сказать себе, что я не продаю сердце. Так и сказал себе Иван Ильич. И мечтал о супружеском счастьи так, что кроме прежних удовольствий холостой жизни будет еще домашняя поэзия. Но тут оказалось, что жена ревнива, зла, язычна, скупа, бестолкова, и что удовольствия холостой жизни, даже самые невинные, как танцы, клуб надо оставить, a вместо поэзии очага иметь ворчливость,132 заботы привередливость, укоризны. — Это была первая тяжелая пора жизни Ивана Ильича, но он съумел найтись. Вся энергия Ивана Ильича перешла на службу. Он стал133 больше любить честолюбив: И служба — бумага хорошо написанная стала понемногу целью и радостью его жизни. Пошли дети, состояньице жены ушло на обзаведение, жена стала укорять и требовать. И потому служба и честолюбие усилились еще тем, что одна служба могла давать деньги. И Иван Ильич работал много, охотно, и его ценили как хорошего служаку, и повысили. Но тут случилось другое неприятное событие. Будучи уже товарищем прокурора и лучшим, правя всегда должность, Иван Ильич ждал, что его не обойдут при первом назначении в Прокуроры. Оказалось, что Гопе, Товарищ Прокурора, забежал как-то в Петербург, и его, младшего, назначили, а Иван Ильич остался. Иван Ильич стал раздражителен, ввязался в дело с Губернатором. Он был прав; но начальству суда было134 непріятн неприятно неудобно иметь неприятность с губернатором. К нему стали холодны. Все это взбесило Ивана Ильича, он бросил все и пошел на место ниже своего в другое ведомство. — Надо было переезжать. Жена замучила его упреками. Жизнь и служба были неприятные. Жалованья было больше, но жизнь дороже, климат дурной — говорили доктора. Умер сын. Жена говорила, что от климата, что он виноват во всем. Жена со скуки кокетничала с губернатором. Повышения и перехода назад не предвиделось, сам он заболел ревматизмами. Положение было дурное со всех сторон. Но Иван Ильич не отчаявался, поехал в Петербург. Там через друзей отца и одну даму устроил себе вновь переход в министерство юстиции на место выше того, которое занимал его товарищ. Ему обещали, но перевода все не было до135 прошлого 1880 года. — Этот то год был самый тяжелый в жизни Ивана Ильича. — Но тут помогла вдруг и его энергия и счастье, и стало все понемногу устроиваться. Вот с этого то времени и начинается эта ужасная история последнего года жизни Ивана Ильича, которую я хочу рассказать.

В конце136 сентября Августа Иван Ильич вернулся из Петербурга в деревню к зятю, у которого жила жена с дочерью.

Отношения Прасковьи Федоровны с семейством137 брата зятя. На полях против этих слов:.....? beau frère ...... были самые натянутые. Подразумевалось и всем так рассказывалось, что мы так давно не видались и так счастливы провесть лето вместе, что нетолько разговора, но и мысли не может быть о том, что семейство Ивана Ильича занимает комнаты, есть, пьет, делает нечистоты, которые должна исправлять все таже прислуга, подразумевалось, что все этим очень счастливы, в действительности же свояк Ивана Ильича, хозяин, каждый день ложась спать, говорил жене:138 один на один: Боже мой, как тяжело

— Несносно. Ведь надо честь знать, эта бессовестность — поселиться и жить. — Эта каторга. И эти претензии!

— Да ну, чтоже, теперь уже недолго.