Она потеряла любимого мужа, потеряла ребенка, была недвижима уже 8-й год, и она говорила, и Кити чувствовала, что она говорит искренно, что она каждый день благодарит зa это Бога.

— Как, за то даже, что вы потеряли мужа? — робко спросила Кити.

— Да, за это. Он сделал это для моего блага, оно было не видно мне. Но теперь оно ясно. Я не говорю вам, милый друг, — сказала она с своим неземным выражением и улыбкой, — чтобы вам радоваться вашим печалям, но я бы желала, чтобы вы понимали это, верили, что это так.

И Кити верила этому, и она торопилась скорее испытать, поверить это. Через Вареньку Кити сошлась с семейством Професора и, также как и Варенька, хотела помогать им. Но тут с ней случилось совсем другое. Професор влюбился в нее. Между мужем и женой произошли сцены ревности, и Кити перестала бывать у них.

Такъ прошли счастливыя 5 недѣль. Раза два въ недѣлю Кити видѣла г-жу Сталь и говорила съ ней и цѣлый день проводила съ Варенькой и часто бывала у Професора, стараясь также быть полезной. И, къ радости своей, она видѣла, что Професоръ любитъ ее и радуется всегда ея приходу.

Сначала Княгиня замѣчала только, что Кити находится подъ сильнымъ вліяніемъ своего engou[e]ment, какъ она называла, къ Г-жѣ Шталь и въ особенности къ Варенькѣ. Она видѣла, что Кити нетолько подражаетъ Варенькѣ въ ея дѣятельности, но невольно подражаетъ ей въ ея манерѣ ходить, говорить и мигать глазами.942 Княгиня замечала, что было что-то излишнее в настроении Кити. Новое это излишнее было хорошее, и Княгиня ничего не имела против этого, как только то, что ничего не надо утрировать, как она и говорила дочери. «Как будто можно быть христианкой не утрируя», думала Кити, вспоминая о левой щеке и о рубашке, про которые она читала в Евангелии. Но потом Княгиня заметила, что в дочери, независимо от этого очарования, совершается какой-то более серьезный душевный переворот.

Княгиня видела, что Кити читает по вечерам французское Евангелие, которое ей подарила Г-жа Шталь, чего она прежде не делала,943 и хотя княгинѣ обидно было думать, что не она, а другія научили этому ея дочь, она видѣла, что это что она избегает светских знакомых и сходится с больными, покровительствуемыми Варенькой, и в особенности с одним бедным944 Русским семейством больного живописца Петрова, в котором Кити, очевидно, гордилась тем, что занимала место сестры милосердия. Все это было хорошо, и Княгиня ничего не имела против этого,945 Она видела, что Кити не только полюбила Кронову, но что она старается быть ей полезной. И это не имело в себе ничего дурного. Княгиня сама увлекалась Кроновыми, ходила к ним, звала к себе детей и принимала большое участие в бедной Анне Павловне. тѣмъ болѣе что жена Петрова была вполнѣ порядочная женщина и что принцесса, замѣтившая дѣятельность Кити, хвалила ее, называя Ангеломъ утѣшителемъ. Все это было бы хорошо, если бы не было излишества. А княгиня видѣла, что дочь ея впадаетъ въ крайность, что она и говорила ей.

— Il ne faut jamais rien outrer,946 [— Не нужно никогда ничего утрировать,] — сказала она ей.

Но дочь ничего не отвѣчала ей. Она только подумала въ душѣ, что нельзя говорить объ излишествѣ въ дѣлѣ христіанства. Какое же можетъ быть излишество, слѣдуя ученію, въ которомъ велѣно подставить другую щеку, когда ударятъ по одной, и отдать рубашку, когда снимаютъ верхнее платье. Но княгинѣ не нравилось это излишество и еще болѣе не нравилось то, что она чувствовала, что Кити не хотѣла открыть ей всю свою душу. Дѣйствительно, Кити таила отъ матери свои новые взгляды и чувства, не потому, чтобы она не уважала, не любила свою мать; но только потому, что это была ея мать. Она всякому открыла бы ихъ скорѣе, чѣмъ матери.947 и еще менее отцу. Княгиня чувствовала это и старалась вызвать дочь, старалась участвовать въ ея дѣятельности.

— Что это давно Анна Павловна не была у нас вечером, — сказала раз Княгиня дочери про Петрову. — Я звала ее! А она что то как будто не довольна.

— Нет, я не заметила, — вспыхнув отвечала Кити.

— Ты давно не была у них?

— Мы завтра собираемся сделать прогулку в горы, — отвечала Кити.

— Что жъ, поѣзжайте, — отвѣчала княгиня, вглядываясь въ смущенное лицо дочери и стараясь угадать причину ея смущенія.

В этот же день Варенька пришла обедать и сообщила, что Анна Павловна раздумала ехать завтра в горы.