— «Да отойти нельзя и теперь ведь очень опасно. Говорят, абреки переправляются». —

— «Ничего, мы привыкли. Наше дело такое; еще думаешь себе: приди, батюшка. Ведь нам еще лестно; вот хоть бы я, еще и ни разу не стрелил в человека. Ну старики, те уж отдаляются. Тоже и на кордоне пьют, спят.

— «А в поход ты желаешь идти?»

«Какже не желать; на то и казак, чтобы в походы ходить.

— «Пойдешь зимой?»

— «Да как Бог даст. Коня не могу справить. Пешком нельзя и теперь стыдно».

Я слышал от Ерошки, что приобретенье лошади составляет все мечты и Кирки и всего его семейства. Мне пришло в голову подарить ему лошадь. Я ровно вчера выиграл 50 р. Поверишь ли, что этот молодой мальчик с своим пушком на подбородке так импонирует своей непосредственностью и красотой, что я долго колебался предложить ему лошадь, боясь оскорбить его. Я сначала предложил ему выпросить его в поход в драбанты (это вроде ординарцев даются казаки офицерам, хотя совершенно противозаконно). Он сказал, что рад будет.

— «Да ведь вы не любите наших», сказал я.

— «Э! это старухи только», сказал он, смеясь: «им все, что по не старому, то и тошно. Отчего не любить».

Я предложил ему лошадь. Он не поверил сначала, но я сказал, что взаймы и что даже сейчас, как придем, дам ему деньги. Всю остальную дорогу он молчал. Я тоже. Мне было удивительно хорошо на душе. Все, что я видел, казалось прекрасно, ново: и мрак, сгущавшийся на лес, и ветер, шумно и высоко говорящий в вершинах, и дикие крики шакалов близко по обеим сторонам дороги. На душе легко, ясно, в теле сильная здоровая усталость и голод; природа везде со всех сторон и в тебе самом.

Я отдал Кирке деньги. Он только сказал, что отдаст к осени, и не поблагодаря ушел. Он не мог благодарить и не понимал, как благодарить за вещь, не имеющую для него никакого смысла. Я смотрел в окно на него, когда он вышел. Он шел опустив голову и недоумевающе разводил руками.

Моего хозяина дочь подбежала к нему. Они остановились и заговорили о чем-то. Какая прелесть эти два человека. Марьяна — верх женской красоты. Эта стройность, сила, женская грация и глаза, которые только я видел из её лица, но глаза, которым подобного я ничего не видывал. Впрочем до другого раза о Марьяне. Она стоит целого письма. Нынче я устал. Я пообедал или поужинал, дописал за чаем тебе это письмо и усталый, счастливый ложусь спать. А завтра опять иду на охоту.

Вот тебе кусочек моей жизни, бедный, жалкий кусочек в сравнении с действительностью. Но прощай. —

Позднее *** : Мне хорошо, очень хорошо, но по правде сказать, от чего-то грустно, сладко грустно, но грустно.

Возвращаясь в этот вечер домой с Киркой, Ржавский, узнав, что у него нет лошади, которая составляет все его желания, подарил ему 50 р. на лошадь. И это непривычное доброе дело произвело то неясное волнение и христианское настроение, которое отражалось в письме его к приятелю.