Душан Петрович сказал, что Л. Н. хочет завтра приехать к Владимиру Григорьевичу проститься. Владимир Григорьевич пишет ему, чтобы он не делал этого, так как теперь очень важно, чтобы он уехал, и поэтому не нужно делать ничего, могущего сильнее возбудить Софью Андреевну и послужить препятствием к отъезду.
Узнав, что они едут не завтра, я сказал Сергеенко, что не поеду в Ясную, а пошлю
Когда я приехал, Л. H., Софья Андреевна, Татьяна Львовна и Буланже играли в винт. В Ясной была также Мария Александровна. Я присел посмотреть, как они играли. Софья Андреевна напомнила, что я обещал вчера поиграть нынче на фортепиано. Я сказал, что побольше поиграю лучше завтра, а немного готов сыграть и сегодня.
Они кончили роббер. Я пока пошел к Александре Львовне, взял у нее
Я вернулся в залу. Л. Н. захотел сыграть еще с Александрой Львовной, Варварой Михайловной и мною. Мы сыграли несколько игр «с пересадкой». Софья Андреевна подсела к нам и сказала о своей игре:
— Вот все говорят, что я не умею играть, а я обыграла всех.
Л. Н. сказал ей:
— Ты, Соня, совсем не умеешь играть. Я уж на что плохо играю, и то вижу, что ты совсем не имеешь понятия об игре. Если ты будешь играть — научишься. А теперь ты совсем не умеешь.
Софья Андреевна стала спорить и доказывать, что она играет совсем не плохо. Л. Н. не выдержал и сказал:
— Это‑то и доказывает, что ты совсем не понимаешь игры, что ты даже не замечаешь, как плохо играешь.
После карт Л. Н. пошел к себе. Я пошел за ним и сказал ему, что у меня есть для него
— Да, это очень сильно. Гораздо сильнее, чем какой- нибудь рассказ Андреева «О семи повешенных». Здесь действительно пережитое, и оттого это так сильно действует. А там чувствуешь, что это придумано.
Немного погодя, я собрался играть на фортепьяно. Л. Н. сел в свое обычное кресло около рояля. Я подошел к нему, спросил про
— Я еще не успел прочесть его, я пришлю его завтра.
— Как вы себя чувствуете?