— Ты в нынешнем году в этом отношении гораздо лучше.

— Нет, нет, я все забыл; и это так хорошо! Когда я подумаю о ком‑нибудь, что он помнит все — кто на ком женат, и как ее зовут по имени — отчеству, я думаю: бедный, чем полна его голова!

Л. Н. помолчал немного, а потом сказал, смеясь:

— Я серьезно думаю перечесть Толстого: я все забыл. Анна Каренина, а что она делала? — ничего не помню. Помню, что какие‑то «пакости», а что — не помню.

Я сказал, что это частое явление, что писатели совсем не помнят своих произведении и что вообще в старости люди теряют память и многие гораздо хуже Л. H.; что у него это только потому так заметно, что раньше у него была необыкновенная память.

Л. Н. сказал:

— Да, я думаю, что это несовместимо со старостью, с мыслями о самом важном, духовном, которые так свойственны старости. Может быть, я и ошибаюсь, но мне так кажется.

Николаева сказала:

— А я‑то так часто жалею, что я забывчива стала после тифа. Я постоянно все забываю.

— Поздравляю вас! — сказал Л. Н. — Это так хорошо. Но я многое помню и думаю, что самое важное.

Л. Н. спросил меня про Ольгу Константиновну. Я сказал, что она в Телятенках.

— Что же она не приедет?

— Как же? А Екатерина Васильевна? — сказал я.

— Ах, батюшки! — и Л. Н. схватился за голову. — Я совсем забыл!

Александра Львовна сказала, что Ольга Константиновна думала приехать как‑нибудь и посидеть «под сводами», а Екатерина Васильевна говорит: «Почему бы ей не приехать?»