Вмешиваться в отношения мужа и жены никто не имеет права. А как меня будет судить крошечный кружок толстовцев — мне, право, решительно все равно. За мной 48 лет безупречной жизни и преданной любви к мужу, которого без всякого постороннего вмешательства я берегла, помогала ему и жила душа в душу, одной жизнью.

Равно и в отношение каждого человека к Богу вмешательство людей не может иметь места.

Простите меня, если я вам причинила неприятность; могу одним только оправдаться — моими тяжелыми страданиями.

С почтением, Софья Толстая».

4 августа. Нынче у Чертковых я узнал, что Булгаков был вчера в Ясной весь вечер и рассказал следующее (дополняю его рассказ со слов Александры Львовны, которая говорила мне об этом вечером в Ясной).

Софья Андреевна стала читать Л. Н. в столовой все ту же страничку из дневника со своими комментариями. Среди чтения Л. Н. встал и прямой быстрой походкой, заложив руки за ремешок и со словами: «Какая гадость, какая грязь!» — прошел через площадку и маленькую дверь к себе. Софья Андреевна за ним. Л. Н. запер дверь на ключ. Она бросилась с другой стороны, но он и ту дверь успел запереть. Она прошла на балкон и через сетчатую дверь стала говорить ему:

— Прости меня, Левочка, я сумасшедшая.

Л. Н. ни слова ей не ответил, а немного погодя, страшно бледный, прибежал к Александре Львовне и упал в кресло. Александра Львовна взяла его пульс — больше ста и сильные перебои.

Вошел Душан Петрович. Л. Н. сказал ему:

— Передайте ей, что если она хочет меня убить, то она скоро этого добьется.

Л. Н. сказал Александре Львовне, что хотел сейчас же уйти пешком на Козловку и уехать в Москву, и оттуда просить выслать ему вещи.

Александра Львовна сказала:

— Зачем же в Москву? Уедем к Тане.

Л. Н. сказал:

— C’est une idée!