Опять кислород и камфора…

Я пришел в домик. В столовой сидели доктора. Александра Львовна, все ночи почти не спавшая, тут же свалилась на диванчик и заснула мертвым сном отчаяния.

Настроение у всех нас — ужасное…

Через некоторое время Л. Н. стало несколько лучше. Часу в двенадцатом мы с Иваном Ивановичем пошли к себе немного отдохнуть.

Только что мы, наполовину раздевшись, прилегли — я еще и задремать не успел, — раздался стук. За нами прислали буфетчика: Л. Н. стало очень плохо. Было, кажется, около часу ночи.

Мы вошли в дом. Там — полная безнадежность.

Л. Н. задыхается и томится в припадках сердечной тоски. Больше суток почти без перерыва его не оставляет мучительная икота… Доктора, чтобы облегчить страдания, решили дать ему морфий. После морфия Л. Н. несколько успокоился.

Часов, кажется, около двух Г. М. Беркенгейм, ввиду явно безнадежного состояния Л. H., сказал Александре Львовне, что следует сообщить об этом Софье Андреевне и, если она пожелает, привести ее сюда, чтобы она могла проститься со Л. Н.

Беркенгейму поручили пойти к Софье Андреевне. Я пошел в комнату Л. Н. Она была чуть освещена слабым светом чем‑то загороженной лампы.

Л. Н. лежал на спине, головой в сторону окна, ногами в сторону завешенной стеклянной двери. Кровать аршина на полтора отодвинута от стены. Между кроватью и стеной на стуле сидел В. Г. Чертков, между дверью и кроватью, тоже на стуле, Сергей Львович.

Л. Н. дышал часто и тяжело. Ужасный звук как бы от распиливания дров при каждом дыханье наполнял всю комнату. Чувствовалось веяние смерти. Я сел налево от двери в углу дивана.

Прошло довольно много времени. Софью Андреевну уже привели, и она сидела в столовой. Ввиду того, что Л. Н. на окружающее не реагировал, ее ввели в комнату, прося соблюдать осторожность. Боялись, что если Л. Н. узнает ее — это может быть роковым толчком. Жизнь висела на волоске.

Софью Андреевну ввели Усов и Щуровский. У постели поставили стул, на который она села.

Она стала шептать Л. Н. слова любви и просить прощения, крестила его. До него явно ничто не доходило.

Софья Андреевна посидела несколько минут, после чего ее убедили выйти из комнаты.