Как далеко я себя чувствую от тебя, милый Лёвочка, и как давно, давно я тебя не чувствую: ни писем, ни личного общения, — ничего давно с тобой у меня не было. Пишу из гостиницы в Твери, где сидела целый вечер с двумя Андрюшами: своим исыном брата — Берс сыном брата — Берс. Андрей Александрович Берс.. Как всегда не дома и в необычной обстановке — на людей находит откровенность, так и сегодня эти два мальчика пришли в такое откровенное состояние, что наперерыв рассказывали мне с какой-то безотрадной тоской о жизни их в военной обстановке: мой Андрюша о жизни в полку (еще сравнительно лучшей), а Андрюша Берс о жизни в Тверском юнкерском училище, откуда сегодня его отчислили, и которая просто ужасна. Этот Андрюша Берс очень жалок, жалок своей внутренней полнейшей бессодержательностью и вместе брезгливостью ко всему дурному без понимания хорошего. — Я очень рада, что приехала сюда; эти два мальчика сегодня говорили, что день проведенный со мной поможет им легче жить дальнейшее время службы. Ходили мы с Андрюшей к милейшимПетрункевич Петрункевич. В Твери жила семья тверского помещика, земца врача Михаила Ильича Петрункевича (р. 1845), впоследствии члена государственной думы. Его жена Любовь Андреевна, рожд. Вульф. , и прекрасно поговорили часа два. Утро я провела у Андрюши на его квартире за Волгой, пила с ним чай, потом поправляла взятые с собой корректуры, а он читал, — и вникла в его жизнь. По какой-то тайной причине, о которой он мне ни за что не хочет сказать, Андрюша разошелся с товарищами, говорит, что по его вине, и живет у мещанки с 4-мя детьми, с которыми играет, возится, клеит домики, но вообще скучает, видно, очень. На унтер-офицера экзамена еще не держал и всё ждет назначения.
Из Москвы я тебе не писала последнее время, потому что всё как-то сложилось не хорошо. Болели у меня глаза, а корректуры не ждали, и я работала до 3-хч. ночи. Наконец раз вечером, после того, как я упала на спину на грибном рынке и сильно ушибла локоть, голову, зуб и спину сбоку, — я целый вечер пролежала неподвижно на тахте в гостиной, и думала, что совсем заболею. Потом Маша, которая всё время была тиха, вдруг грубо и несправедливо, с визгом и злобными слезами мне страшно нагрубила, как только она это умеет делать — злобно и несправедливо. Она очень раскаивалась, поняла свою неправоту и просила прощения. Но есть вещи, — ты сам это знаешь, которые трудно забыть. — И Лёва, всё время бывший хорош, от болезни ли, или просто от голода перед обедом, тоже был неприятен на другой день после Маши, — и всё это меня очень расстроило, и я тебе не писала. Теперь всё прошло.
Посетители у нас были: один вечер Дунаев, Сухотин, Маша Свербеева и Бутенев с Голицыным к Мише. На другой день пришел: Алексей Маклаков и Танеев, который играл весь вечер в шахматы, сначала с Лёвой, потом с Маклаковым. Потом еще вечером приходил Ф. nbsp; А. nbsp; Страхов и Грот, а потом вчера я уехала, и сегодня в 2 часа ночи еду домой, очень жду иметь известия о вас и о том, как вы живете и когда вернетесь домой. У меня на этой неделе всё те же корректуры и два концерта:Гофмана Гофман — Иосиф Гофман (р. 1876), пианист. с Верой и Сашей, и Никиш, и мне это доставляет удовольствие, не могу этого скрыть. Надеюсь, что вы все здоровы, целую тебя и Таню и кланяюсь сердечно Олсуфьевым.
Толстая пометила: «Письмо из Твери, куда я ездила навестить сына Андрея, — в имение Олсуфьевых».
№ 352
3 мая 1897 г. вечер. Москва
Когда вы доехали и как вам в Ясной, милый друг Лёвочка? Я думаю, очень хорошо. У меня с вашего отъезда тоже сделалась тоска по весне и потянуло по старым чувствам — в Ясную. Сижу за корректурами и работаю непосильно до 3 часов ночи. Сейчас пришла в изнеможение от тщетного искания«Мужиков» Чехова «Мужиков» Чехова. Впервые эта повесть опубликована в «Русской мысли», 1897 г., №4 (апрель), стр.167—194.. Напишите мне, где эта книга, я просила её мне оставить прочесть. Еще прошу написать о пианино Лёвы, оставит ли он мне ключ от дома? Уже меня торопятГерман и Гроссман Герман и Гроссман — магазин музыкальных инструментов, отпускавший рояли на прокат.с ответом о рояле, взятом на прокат. За Лёвино заплачено давноГутхейлю Гутхейль — музыкальная фирма.. — Сегодня у Миши много мальчиков; вчера была у меня Анна Ивановна Маслова, а то больше никто. Сестры мои: и Машенька, и Лиза с своими делами и личными заботами требуют моего сочувствия их делам, а я очень занята и далеко не весела. Завтра едем на пикник, опять с Глебовыми,Треповыми Треповы. Семья московского обер-полицмейстера Дмитрия Федоровича Трепова (1855—1906), впоследствии петербургского генерал-губернатора и товарища министра внутренних дел. Был женат на Софье Сергеевне, рожд. Блохиной. Его старшая дочь — Софья Дмитриевна, по первому мужу Глебова, по второму — Мартынова.,Леонтьева Леонтьевы, семья владимирского губернатора Михаила Михайловича Леонтьева, женатого на Марии Евгеньевне, рожд. Демидовой. Их дети: Сергей, Георгий и Надежда. и проч. в Сокольники. А в понедельник поеду на могилки детей. Прощай же, милый друг, целую Таню, Дору, Лёву и тебя.
Напишите же о книге и пианино.
Толстая пометила: «Письма из Москвы в Ясную Поляну».
№ 353
4 мая 1897 г. Москва
