Все материалы
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Я шил сапоги.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Чувствую неповоротливость старости
