Все материалы
Простите, что говорю вам такие пошлости
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Письмо ваше тронуло мое сердце. Оно дышит любовью. А в этом всё, и живу я только этим одним желанием: увеличивать и взращать в себе любовь к богу и ближнему
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Много думал, но ничего не делал.
