Все материалы
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Разве может кто-нибудь в мире, самый праздный даже человек, в самой несложной жизни сделать все дела, которые ему нужно сделать.
Встал очень рано.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Ничего не работается. Живу радостно.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Чувствую неповоротливость старости
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Много думал, но ничего не делал.
