Все материалы
Чувствую неповоротливость старости
Ничего не делал из назначенного
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Если можете выдержать предлагаемый вам экзамен, подходите к столу и берите билет, если же чувствуете, что не овладели предметом, то лучше и не приступать.
Жив.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
