Все материалы
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Пожалуйста, не сетуйте на меня, что второй раз утруждаю Вас письмом. С совершенным почтением.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Я шил сапоги.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
