Увлечение.
«Encore un tour je t’en prie»,130 [Еще тур, пожалуйста,] говорилъ Сережа своей кузинѣ, обхвативъ ея тоненькую талію и съ разгорѣвшимся лицомъ, легко и граціозно, проносясь въ вальсѣ уже 10-й разъ черезъ всю залу.
«Нет, довольно, я уже устала», — отвечала улыбаясь хорошенькая кузина, снимая руку с его плеча.
Сережа принужден был остановиться и остановиться именно подле той двери, у которой, небрежно облокотившись, с обычным выражением самодовольного спокойствия, стоял Князь Корнаков и что-то говорил хорошенькой Графине Шöфинг.
«Вот он сам, — сказал он, указывая глазами на Сережу. — Подойдите к нам, — прибавил он ему, в то же время почтительно кланяясь хорошенькой кузине. — Графиня желает, чтобы вы были ей представлены».
«Я очень давно желал иметь эту честь», — с детски-смущенным видом проговорил Сережа кланяясь.
Сережа молчал и, краснея все более и более, придумывал, что бы сказать кроме банальности, а кроме банальности он не знал, что сказать. Князь Корнаков, казалось, с большим удовольствием смотрел на искреннее смущение молодого человека, но заметив, что оно не прекращается и даже, несмотря на всю светскую рутину Графини, сообщается и ей, сказал:
«Accorderez vous un tour de valse M-me la Comtesse?131 [Разрешите тур вальса, графиня?] Графиня, зная, что он давно уже не танцует, с удивлением посмотрела на него.
«Pas à moi, M-me la Comtesse; je me sens trop laid et trop vieux pour prétendre à cet honneur».132 [Не мне, графиня; я чувствую себя слишком некрасивым и старым, чтобы претендовать на эту честь.]
«Вы меня извините, любезный сынъ, что я взялъ на себя роль вашего переводчика», — прибавилъ онъ ему. — Сережа поклонился. Графиня встала передъ нимъ, молча согнула хорошенькую ручку и подняла ее на уровень плеча; но только что Сережа обвилъ рукою ея станъ, музыка замолчала, и они стояли такъ до тѣхъ поръ, пока музыканты, замѣтивъ знаки, которые подавалъ имъ Князь, снова заиграли вальсъ. Никогда не забудетъ Сережа этихъ нѣсколькихъ секундъ, во время которыхъ онъ раза два то сжималъ, то оставлялъ талію своей дамы.
Сережа не чувствовалъ, какъ скользили его ноги по паркету; ему казалось, что онъ уносится все дальше и дальше отъ окружающей его пестрой толпы. Всѣ жизненныя силы его сосредоточивались въ чувствѣ слуха, заставлявшемъ его, повинуясь звукамъ музыки, то умѣрять рѣзвость движенія, то кружиться быстрѣе и быстрѣе, въ ощущеніи стана Графини, который такъ согласовался со всѣми его движеніями, что, казалось, слился съ нимъ въ одно; и во взглядѣ, который онъ отъ времени до времени, съ непонятнымъ для самаго себя смѣшаннымъ чувствомъ наслажденія и страха, останавливалъ то на бѣломъ плечѣ Графини, то на ея свѣтлыхъ голубыхъ глазахъ, слегка подернутыхъ какою-то влажною плевою, придававшей имъ необъяснимое выраженіе нѣги и страсти.
«Ну посмотрите, пожалуйста, что может быть лучше этой парочки? — говорил Князь Корнаков, обращаясь к кузине Сережи. — Вы знаете, моя страсть сводить хорошеньких». —
«Да, теперь Serge133 Написано над зачеркнутым: Alexandre совершенно счастлив».
«Не только Serge, но я уверен, что и Графине приятнее танцовать с ним, чем с таким стариком, как я».
