— «Надо ехать, дитятко, Улита зайти хотела, да, я чай, не управилась еще. Али нужно тебе что̀?»

— «Не. Дома делов нет, я с тобою поеду».

— «Ну, спаси тебя Христос.

Марьяна переобулась, надела материны сапоги, вышла на двор, вывела волов, надела ярмо, и, захватив топоры, мать с дочерью выехали за ворота. Марьяна отказалась поесть и вообще была неразговорчива. В лесу молча и сильно работала, влезая на деревья и сильными руками обрубая сучья. Гавриловна заметила, что дочке не по себе, но не спрашивала о причине. Для неё причина эта была давно известна. Гавриловна считала Марьяну совершенно счастливой. У неё были теперь два быка, буйволица, другой сад, который купил ей Оленин. Одно только: злодей Кирка мучал ее тем, что пропадал и конца не делал. Чтобы Оленин мог перестать любить её красавицу, этого она не могла думать. —

Когда арба была наложена верхом и бабы ввели быков, к ним подошла Устинька, которая тоже набирала дрова.

— «Страсти какие, матушки!» сказала она. «Сейчас Назарка верхом прибежал, сказывал, абреки переправились, велел домой ехать. Еще сказывал»... Устинька отвела Гавриловну в сторону и тихо стала говорить ей, так что Марьяна, заворачивающая быков, не слыхала ее. «Правда ли, нет ли, сказывал: с абреками Кирку видели наши казаки. Господи помилуй, что делать!»

— «Иди что ль, мамука!» крикнула Марьяна. Устинька и старуха подошли к арбе и пошли за ней. В лесу послышались три выстрела.

— «Батюшки мои светы», заговорила Устинька: «абреки и есть!» и побежала вперед к своей арбе. Гавриловна шла сзади и молча вздыхала, Марьяна скорей погоняла быков. Выбравшись из лесу на дорогу, она влезла на арбу. Старуха пошла вперед. —

Вернувшись домой, они пообедали. Марьяна влезла на печку, старуха убравшись, влезла к ней и принесла ей семячек.

— «На, пощелкай, Марьянушка», сказала она, подавая с той особенной лаской, с которой обращаются с больным ребенком.

Марьяна взяла. Старуха стала вздыхать:

— «Ох-ох-ох, Марьянушка, грехи наши тяжкие! Что скучна, Марьянушка? Аль что слышала?

— «Чего слышать?»

— «Вот ты с своим конца не делаешь. Женится — не женится, хоть бы один конец.

— «Матушка, (строго) не говори мне этого; не женится, — все любить буду. Не хочу я сама жениться, коли ему не люба, как раба служить ему буду», говорила Марьяна, которая нынче ночью только напоминала ему об обещании и зато поссорилась с ним. Она не хотела чтобы чужие вмешивались в её мир. — Тебе что? разве не одарила всех вас».