В передней зазвенел звонок, и только что входил Директор, старый приятель Михаила Михайловича, в передней раздался другой звонок. Директор, стально-седой сухой человек, заехал только затем, чтобы представить Англичанина миссионера, приехавшего из Индии, и второй звонок был миссионер. Михаил Михайлович принял того и другого и сейчас же вступил с Англичанином в оживленную беседу. Директор вышел вместе с доктором. Доктор и Директор остановились на крыльце, дожидаясь кучера извощичьей коляски Директора, который торопливо отвязывал только что подвязанные торбы.

— Так нехорошо? — сказал Директор.

— Очень, — отвечал доктор. — Если бы спокойствие душевное, я бы ручался за него.

— Да, спокойствие, — сказал директор. — Я тоже ездил в Карлсбад, и ничего, оттого что я не спокоен душою.

— Ну да, иногда еще можно, a гдеж Михаилу Михайловичу взять спокойствие с его женушкой.94 Далее поперек текста до конца главы написано: Не нужно.

Доктор молчал, глядя вперед на извощика, поспешно запахивающего и засовывающего мешок с овсом под сиденье.95 — Правда, что она беременна?

— Да, да, не по нем жена, — сказал Директор.96 — Да, это правда, — также сухо сказал Доктор. — После 6 лет. Как странно.

— Вы, верно, на дачу, — сказал Доктор.

— Да, до свиданья. Захар, подавай.

И оба разъехались. Директор ехал и с удовольствием думал о том, как хорошо устроивает судьба, что не все дается одному. Пускай Михаил Михайлович моложе его, имеет доклады у Государя и тон, что он пренебрегает почестями, хотя через две получил Владимира, за то в семейной жизни он упал так низко.

Доктор думал, как ужасно устроила судьба жизнь такого золотого человека, как Михаил Михайлович. Надо было ему97 жену это дьявольское навождение — женитьбы и такой женитьбы. Как будто для того только, чтоб втоптать его в грязь перед такими людьми, как этот директор.

Иван Балашев обедал в артели своего полка раньше обыкновенного. Он сидел в растегнутом над белым жилетом сюртуке, облокотившись обеими руками на стол, и, ожидая заказанного обеда, читал на тарелке французский роман.

— Ко мне чтоб Корд сейчас пришел сюда, — сказал он слуге.

Когда ему подали суп в серебряной мисочке, он вылил себе на тарелку. Он доедал суп, когда в столовую вошли офицерик и статский.

Балашев взглянул на них и отвернулся опять, будто не видя.