Ходила с Таней за грибами, их такая пропасть, потом играла все время с детьми, делала бумажные куколки. Не могу заниматься делом, сердце просто физически болит, и такие приливы к голове! Наполовину я убита Л. Н. и Чертковым, сообща, и еще два, три припадка сердечных, как вчера, — и мне конец. Или же сделается нервный удар. И хорошо бы! А мучить меня будут наверное, убить же себя и не хочу, чтоб не уступить Льва Ник—а Черткову.

Как вышло странно, и даже смешно. Чертков сказал, что я убиваю своего мужа, вышло же совершенно обратное: Л. Н. и Ч. уже наполовину убили меня. Все поражаются, до чего я похудела и переменилась — без болезни, только от сердечных страданий!

Уехал Лев Н. верхом с Душаном Петровичем; места незнакомые, и я тревожилась. Вечером рассказала гр. Д. А. Олсуфьеву всю печальную историю с Чертковым, и он посоветовал мне подождать писать Столыпину 92 «Письмо Софьи Андреевны Столыпину в состоянии полубезумия было написано, но не послано, — сообщала 25 августа Т. Л. Сухотина Черткову. — На следующий день образумилась» ( ГМТ). об удалении Черткова. Теперь именно это нельзя сделать, так как его только что вернули. Если же Чертков будет заниматься какой-нибудь пропагандой и наталкивать на это Льва Ник. или Лев Ник. возобновит с ним свои пристрастные отношения, то лучше мне самой, лично, переговорить тогда со Столыпиным. Все это в будущем, а пока надо жить сегодняшним днем.

Часа три подряд Лев Ник. играл с большим увлечением в карты в винт. Как грустно видеть все его слабости именно в тот возраст (82 г.), когда духовное должно над всем преобладать! Хочется на все его слабости закрыть глаза, а сердцем отвернуться и искать на стороне света, которого уже не нахожу в нашей семейной тьме.

20 августа . Сегодня вечером на почту посылаются два толстых пакета на имя Булгакова, т. е. для господина Черткова 93 Булгакову были посланы три полученных Толстым письма с его пометами для ответа (см. ПСС, т. 82, с. 261—262), а также письмо А. Л. Толстой со списком книг, которые следовало выслать по приложенным адресам (см. Булгаков, с. 334) и одно письмо Черткову ( ПСС, т. 89, с. 207). . Отказавшись для меня от свиданий, Лев Никол. изготовляет для коллекции своего идола разные бумажки, чтоб утешать его, и посылаются они через Булгакова. Ездил Лев Ник. верхом далеко в Ломцы, в лес, вечером сонный играл в винт.

Уехали утром сын Сережа и Олсуфьев. Занималась много «Детством» для издания; стараюсь быть спокойна

и уйти в дело, но не могу еще совсем. Малейшее напоминание о Черткове (фотография сегодня) приводит меня в ужасное состояние, делается прилив к голове и сердцу, и отчаяние в душе. Да, счастья жизни уже дома не будет, надо или с этим примириться, или искать его в другом и других! Приехал Абрикосов.

Фотография, которую делали в Кочетах летом, в моем отсутствии, изображает всех за столом, а Черткова близко, близко сидящего возле Льва Николаевича. Так всю меня и взорвало опять! Писала Масловой и Елиз...

21 августа . Опять не спала, опять дрожит сердце, хочется плакать и не хочется жить. Да, зачем, зачем на многое открылись у меня глаза? И зачем мне так страстно хочется его, мужа моего, любви, ласки и прежнего доверия? Завел ключ, чтобы запирать свой дневник. Если б это было от всех, то хорошо бы, а то ведь только от меня! Сегодня, рассказывая все Абрикосову, я говорю: «Они бог знает что говорят и думают про то, что я ревную Л. Н. к Черткову, а я просто чувствую, что он у меня отнял душу моего мужа». — «Да, это верно, — сказал Михаил Сергеевич, — но теперь поздно, душа отнята давно; поздно спохватились...» И это непоправимо. И я это чувствую, и я виновата и несу возмездие, и жду не от людей, а от бога помощи и избавления! Оно, вероятно, настанет с моей смертью!.. Чувствую больным мое сердце, и очень.

Сегодня просто жарко, ясно, вернулось лето. Ходила с детьми, Таней и Лелей в лес, очень устала. Лев Ник. ушел гулять один. Вечером он опять играл в шахматы и очень оживленно в винт. А я почти весь вечер лежала, чувствуя себя совсем больной. Он пришел ко мне и порадовался, что я смирно лежу, и в голосе его я как будто услыхала нотку участия. Так и ловишь эти редкие нотки!

Утомили Льва Николаевича долгие годы отречения от всего житейского, et il se rattrape* и он нагоняет это время (франц.). , пользуясь, насколько можно уж теперь, всеми жизненными благами. В Ясной винта и столько людей — простых, обыкновенных не будет, и ему скучно, и он не скоро туда поедет. Писала: Кате, Андрюше и сестре Тане.

Готово «Детство» к печати, я перечитывала главу «Ивины». Поразительны слова: «Сережа с первого взгляда произвел на меня сильное впечатление. Его необыкновенная красота поразила и пленила меня. Я почувствовал к нему непреодолимое влечение...» И дальше: «Видеть его было достаточно для моего счастья, и одно время все силы моей души были устремлены на это. Ежели случалось, что в три или четыре дня я ни разу не мог видеть это прекрасное личико, я скучал, и мне становилось грустно до слез. Все мечты мои были о нем...» и т. д. 94 Цитаты из 3-й редакции «Детства» (ч. I, изд. 1910—1911 гг., с. 91). .

Ночь... Не спится. Долго молилась со слезами и поняла, что те страдания, которые я переживаю, должны быть как возобновленное средство обращения моего горячего к богу, как раскаяние во многом, — и, может, быть, еще возврата счастья или душевного покоя...