Вера писала, что ждет его нынче в 7-м часу, сейчас после обеда. Купец писал о продаже леса, и казенная бумага, повестка, объявляла, что он назначен на сессию окружного суда от 18 до 31.

— Странно! перспектива быть две недели присяжным (он уже был два раза), несмотря на лишения, связанные с этим, приятна была ему. Приятно было и перемена условий жизни и видная деятельность (его оба раза избирали старшиной), приятно было и избавиться от Веры. Связь эта давно уж мучала его. Мучала подлость обмана по отношению доброго, доверчивого мужа, мучала, главное, потому, что не любилось уже. И отношения были фальшивые.

Он написал расписку и послал в полицию. Утром почитал славный роман новый, поругал его и погулял. На гуляньи зашел в книжный магазин и взял новую книгу. На Невском встретил знакомого товарища Прокурора, спросил о делах сессии, на которую он назначен, и узнал, что дел особенно интересных нет, только одно о похищении в банке. Обедать он пошел к кузине и тотчас после обеда к Вере. Вера была одна и страшно возбуждена. Она чувственно была раздражена и от того сделала сцену. Он рассердился и36 ходя по комнате, сказал, что им лучше порвать все. Она стала упрекать его. Он знал, что упрекать его не в чем. И начала и вела связь она. Он рассердился, взбесился и, наговорив ей неприятностей, убежал.

Дома онъ, радуясь разрыву, написалъ письмо, утверждающее разрывъ, и послалъ ей. Она отвѣчала. Онъ разорвалъ ея письмо, рѣшивъ, что отвѣчать нечего и что надо кончить. — Тутъ же съ нимъ сдѣлался сильный грипъ, онъ одинъ просидѣлъ недѣлю дома. Только несносный Бекичевъ, все и всѣхъ знающій, заходилъ къ нему да кузина съ племянницами. Но ему было не скучно. У него была прекрасная книга, и онъ читалъ.

17 он вышел прогуляться, а 18 поехал в Окружный суд.

В 9 часов он был в здании Окружного Суда. Его проводили в помещение уголовного суда. В швейцарской уже был народ: купец длиннополый, седой, курчавый, с очень маленькими глазами, чиновник с гербовыми пуговицами и красным лицом. Вышел неприятно, ненатурально учтивый судебный пристав, спросил фамилии, справился с списками и отметил. «Пожалуйте. У нас хорошо, акуратно», как будто говорил он.

Купец потирал руки, чиновник обдергивал фрак за лацканы, точно они все собирались что то делать. Вошли все в залу. Зала огромная, возвышение, стол с зеленым сукном под портретом, лавки, диваны дубовые в три ряда, на право за ними одинокое кресло прокурора. На лево лавка перед дверью для обвиняемых, под ней лавки, стулья для адвокатов. Загородка, как в манеже, с проходом разделяет залу, по сю сторону лавки, лавки, лавки, напомнившия Валерьяну аудиторию и университет.