— Эка ты. Заробел чего? Давай вожжи, — Никитавзял вожжи, тронул вожжами. Лошадь шла шагом.

— Ну, заснула. — Никита достал кнут. Добраялошадь рванулась, пошла рысью, но слышно было, как она пыхтела. Ветер опять стал встречь.

— А вон они впереди никак виднеются... — сказалВасилий Андреич.

— Чего виднеется, ничего не виднеется.

Так проехали минут 5. Вдруг лошадь крутоостановилась и, несмотря на кнут, не двигалась вперед.

— Стой! Надо посмотреть.

Никита вышел из саней и зашел к голове лошади итолько что хотел ступить шаг вперед ее, как ноги егопоскользнулись, и он покатился под крутой овраг и остановился, только врезавшись ногами в нанесенный толстый слой снега на дне.

— Микита, а Микита! — кричал В Василий А Андреич , но голос его не слышен б был Никите. Он прежде всего отыскалкнут, к который он выронил, а потом, найдя его, полез б было прямо, но скатился опять и пошел искать выхода, где бы было нетак скользко. Он вылез сажени на три от лошади и с трудом увидалее. Одно время она ему показалась вправе, и он чуть было непошел вправо, т. е. прочь от лошади. Спасибо Мухорт Мухортый заржал, и он услыхал, а потом и увидал его. Добравшись струдом до лошади, он сел в сани и стал высыпать забившийся ему всапоги снег.

— Ну, брат, Андреич, должно, заночуем, — сказалон.

— Вона. Чего же ночевать. Авось доедем, не вПирогово, так хоть назад вернемся. — Вас Василий Андр Андреич начиналсильно робеть, но усиленно храбрился.

— Куда же поедешь? — говорил Никита, высыпая снегиз сапога, к которым он похлопывал по грядке саней. — Тутовражище такое, что только слети туда, ни в жизнь не выберешься.

— Постой, я погляжу, — сказал Вас Василий А Андреич и вылез из саней и пошел вдоль по оврагу. Везде было одинаковокруто. — Поворачивай за мной, — крикнул он. Они поехали вдольоврага, но не проехали они 100 шагов, как и тут оказался такойже овраг, загораживающий им путь.

— Это мы к реке заехали, — сказал Никита. — Дауже говорю, заночуем.

— Чего городишь, чего не знашь. Бери влево. — И Вас Василий Андр Андреич пошел назад, но, удивительное дело, и тутоказался такой сугроб, в кот котором лошадь села по брюхо. Насилуони выворотили сани и остановились. Мухортый, очевидно понимаяопасность, не переставая ржал. Ветер поднимал ему гриву, заворачивал хвост, подхватывал клочки соломы, кот которая выбивалась из саней, и мгновенно уносил их из виду. Оба молчали. Ник Никита ждал. Вас Василий Андр Андреич боялся ужасно, но не хотелпризнаться. Он измучился, ходя по снегу в тяжелой одеже, ирешительно не знал, что делать. Он сел на снег за сани и, запахнувшись попытался закурить папироску. Несколько спичек онбросил; наконец одна осветила его бритое с усами лицо, орлиныйнос и красные щеки. Папироска загорелась. Но сейчас же еесорвало ветром, и она потухла.

— Держи лошадь, — сказал Никита, хотя держатьтеперь лошадь уже не нужно было. Она очевидно стала, — и пошелпрочь от саней.