— Тут до Молчановки малый ребенок доедет, толькопотрафить на повороте с большака. Куст тут видать. А вы недоехали? — говорил бойкий второй молодой хозяйский сын в краснойрубахе.

— Ночуйте, — сказал старик.

— Нельзя, дело; вот бы проводил малый доповорота, тогда уже доедем.

— Проводить можно.

— Ну что, Никита, как думаешь? — спросил В Василий А Андреич .

— Да мне что, ехать так ехать. Коли Семкапроводит до поворота, там уже не собьемся, лесом до самогоместа.

Поколебался в душе Вас Василий Андр Андреич , но страхпропустить выгодную покупку взял верх над страхом перед метелью.

Семка запрег розвальни, ворота отворили, вывелиМухортого, к который немилосердно ржал на Семкину лошадь, выехали Семка в шубе и кафтане, стоя на коленах в розвальнях. Старикхотел посветить фонарем, но фонарь тотчас же задуло. Метель и вдеревне даже, казалось, разыгралась сильнее. Но после чая былотепло, бодро, и Вас Василий Андр Андреич с Никитой опять тронулись потой же дороге. Опять тот же сарай, с кот которого ссыпалобесконечный снег, те же шумящие, свистящие и гнущиеся лозины, тот же — казалось, еще более злой — пронизывающий ветер и тот жеснег сверху и снизу, поднимаемый каждым шагом лошадей. Но Семкаехал развалистой рысцой своего мерина впереди и бодропокрикивал. — Проехали так минут десять. Семка обернулся ичто-то кричал. Они не слышали от ветра. Но Семка остановился, поровнялся с ними, указал на кустик и показал им дорогу влево.

—Тут не собьетесь, держи только прямо, — сказал Семен. — Кабы неснег, лес видно. Да и то вон маячит. Ну, с богом.

Они повернули и поехали. Семка с своими санямитотчас же скрылся. Вас Василий Ан Андреич оглянулся на него, ивдруг ему стало жутко.

Но бояться, казалось, нечего было, до леса былополверсты и должен был быть сейчас виден. Но отчего беспокойствонашло на Вас Василия Андр Андреича ? Вместо того, чтобы оставитьлошадь итти, как она хочет, он старательно правил ею и всесбивал ее с дороги. Он знал, что дороги не видно, но ему всёказалось — то оглобля, мотавшаяся перед ним, то гуж — дорогой ион сбивал лошадь то вправо, то влево. Никита же между тем, согревшись после чая, съежился так, что борода облегла его шею, повесил голову и совсем задремал. Видит он во сне, как Аринабелые пироги высадила, а Петрушка их дегтем хочет мазать, ахозяйка приходит, велит самовар унять. Гудит самовар так, чтоужас всех взял, и нельзя его унять. Залить надо... И хочетсяНиките залить и боязно, как бы не распаялся.

— Микита! — вдруг разбудил его голос Вас Василия Андр Андреича , и голос дрожит, точно озяб. — Микита, а ведь мыопять сбились! Совсем лошадь становится.

Ник Никита открыл глаза, всё тот же занавес снега, так же свистит, рвет, лошадь мокрая вся и идет шагом. И ничегоне видно.

— Да ты пущей ее!

— Пускал уже, она сама кружит, как бы нам не...