Солнце только что зашло за411 лесистые поросшие лесом горы412 и на белые снеговые вершины еще как белые облака на заре играли в , но еще светило косыми лучами на снеговые горы.

В тот самый вечер, когда солдат Панов был назначен в секрет и у Воронцова собрались играть в карты в чеченском ауле413 Мичик Наур Ирмяук;414 как и все аулы, прилепившиеся к горе в то самое время, как муедзин слезал с своей вышки и по всему аулу стлался пахучий дым от зажженных во всех домах кизяков для кипячения только что подоенного от коров и буйволиц молока, вверх по415 улице аула по каменной дороге, шедшей по краю аула, ехал416 незнакомый ходою доброго коня всадник в бурке, поднимавшейся сзади винтовкой в чехле, и в башлыке, закутывавшем ему почти всё лицо. По поджарой, белой лошади,417 часто по молодецки позвякивавшей постукивавшей коваными копытами по камням дороги, по посадке всадника, по бурке,418 по высокой папахе, встретившийся сидевший на большом камне у своей сакли старик-чеченец419 поехавший ему навстречу тотчас тотчас признал420 тавлинца джигита.421 и не чеченца с дальней стороны, а кабардинца или тавлинца.

— Селям алейкум, — сказал всадник, поравнявшись с стариком.422 останавливая лошадь

— Алла-лей-кум селям, — протянул старик.423 останов — Откуда?

— Дальние, — отвечал всадник.424 Таймас-хан

— Ахты-Бек уйде ма? — спросил425 он проезжая он («дома ли426 Таймас-хан Ахты-Бек?»).

— Должно дома,427 Против этих слов на полях написано обведенное кружком: Везде, где Таймас-хан, писать Ахты-Бек спроси, вон баба его воду несет, — отвечал старик, указывая на женщину в желтой рубахе и синем бешмете, шедшую в кованых сапогах по боковой дорожке с большим кувшином на голове.428 и держа Вслед за ней шла девочка лет 13 с429 двумя маленьким кувшином.

Пока приезжий дожидал поднимавшуюся осторожно по круче, старик рассмотрел его.

— Да, это430 был тавлинец и по выговору, и по убранству лошади, и оружию за поясом не простой человек, — подумал он, заметив и кинжал431 серебряной в золотой оправе,432 в зеленых шагреневых ножнах ( натр натруска пистолет) и натруску и хозыри,433 Ошибочно не зачеркнуто слово: были отделанные серебром. Сам джигит был человек434 молодой, черной черноватый, с небольшой бородкой и с бровями, почти сросшимися в одну бровь, и с белыми, как кипень, зубами, которые открывались при каждом слове.

Дождавшись чеченку он поздоровался с нею и,435 спросил узнав, что хозяин дома, только436 пошел на базар с ней вм был в мечети, объявил ей, что437 он от кунака хозяина у него дело до хозяина.

Мать взяла из рук девочки кувшин и438 послала что-то сказала ей. Девочка побежала вверх по улице.

Женщина вошла в саклю, всадник остался дожидаться, опустив голову и не глядя вокруг себя.

Приезд нового человека уже возбудил любопытство. Кучка чеченцев, стоявшая у двери третьей сакли с увешанной бараниной, оглядывала его. Два молодых чеченца в шубах в накидку прошли мимо, как будто за делом, только бы взглянуть на439 нез незнакомца него приезжего. Но приличие не позволяло здороваться и заговаривать. Приезжий же своим видом показывал, что он этого не желает. В верхнем ярусе чеченка вышла на плоскую крышу.440 Данная фраза ошибочно вставлена в подлиннике перед предыдущей фразой.

Дожидался приезжий недолго.441 Таймас-хан Ахты-Бек в шубе, подпоясанной ремнем с кинжалом,442 быстрым легким шагом медленно шел под гору443 к гостю. Девочка . Ахты-Бек был почтенный человек, и встречавшиеся давали ему почтительно дорогу. Девочка бежала444 за ним впереди. Опять приезжий445 поздоровался и прибавил произнес «Селям» — приветствие по446 кумыцки чеченски.

Ахты-Бек взглянул в лицо приезжего и447 очевидно удив узнав его448 удивленно и почтительно вдруг весь сжался и из гордого и самоуверенного превратился в смиренного и робкого. Ахты-Бек пожал обеими руками руку приезжего и, почтительно взявшись одной рукой за поводья, другою за стремя с правой стороны,449 опустив глаза, как будто выражая этим то, что произнес:450 я рад, что он «Благодарю Бога за то, что он принес тебя ко мне. Будь дорогим гостем. Мой дом — твой дом», — и опустил глаза, выражая этим то, что не знает и не хочет знать, зачем так далеко от своего жительства очутился Хаджи-Мурат один, без своих мюридов. Он знал всё это. Уже давно около мечети на камнях обсуживалась ссора Хаджи-Мурата с Шамилем и делались предположения о том, что из этого будет. Были слухи о том, что Хаджи-Мурат заперся в своем ауле и отстреливался от посланных от Шамиля, которые должны были привезти его к Имаму живого или мертвого; были слухи о том, что он бежал и взят Шамилем, и вот он451 один был здесь в ауле, ближайшем к русским, один, без мюридов. Всё это означало многое и Ахты-Бек понимал, что это значило. Но Хаджи-Мурат был кунак и приехал к нему, и Ахты-Бек делал вид, что он ничего не знает и желает только одного: принять и успокоить приезжего.452 Х Хаджи - М Мурат Сулейм Сулейман Х Хаджи - М Мурат