Между тем Шамиль всё усиливался и усиливался, и, несмотря на нелюбовь Хаджи-Мурата к нему за его участие в убийстве ханов, он вынужден был согласиться на его предложение и, соединившись с ним, стал, уже как наиб Шамиля, управлять Авариею.

1609 IV (4). То, что видел Хаджи-Мурат, было одним из тех тысяч ужасных последствий соседства русских с Кавказскими народами Происходило то, что происходит везде, где государство с большой военной силой вступает в общение с первобытными, живущими своей отдельной жизнью, мелкими народами.1610 или Происходило то, что или под предлогом защиты своих, тогда как нападение всегда вызвано обидами сильного соседа,1611 или под предлогом внесения цивилизации в нравы дикого народа, тогда как дикий народ этот живет несравненно более мирно и добро, чем его цивилизаторы, или еще под всякими другими предлогами, слуги больших военных государств совершают всякого рода злодейства над мелкими народами, утверждая, что иначе и нельзя обращаться с ними.

Так это было на Кавказе, когда, под предлогом чумы, в 1806 году жителям запрещалось выходить из аулов и тех, кто нарушал это запрещение, засекали на смерть. Так это было, когда для того, чтобы отличиться или забрать добычу, русские военные начальники вторгались в мирные земли, разоряли аулы их, убивали сотни людей, насиловали женщин, угоняли тысячи голов скота и потом обвиняли горцев за их нападения на русские владения.

Когда император Александр I, делая выговор Ртищеву, писал ему по случаю ничем не вызванного набега на мирную Чечню, сделанного Эристовым, что устанавливать сношения с соседними народами надо не жестокостью, а кротостью, то все кавказские деятели считали такие указания1612 считались кавказцами ошибочной сентиментальностью, порождаемой незнанием характера горцев. Ермолов, один из самых жестоких1613 и бессовестных людей своего времени, считавшийся очень мудрым государственным человеком, доказывал государю вред системы заискивания дружбы и доброго соседства.1614 и проповедывал Одна только самая ужасная жестокость,1615 которая одна по его мнению, могла установить правильные отношения между русскими и горцами.1616 И жестокость свою он доводил до невероятных пределов. И он *** на деле проводил свои теории. Так, за1617 какое то нападение на убиение горцем русского1618 повешенный священника, он велел повесить убийцу, — это было в Тифлисе, — не за шею, а за бок на крюк,1619 горец после страшных мучений, в которых он должен был умереть приделанный к виселице. Когда же после страшных, продолжавшихся целый день мучений горец сорвался как то с своего крюка,1620 когда Ермолову донесли об этом. Это было в Тифлисе. то Ермолов велел перевесить1621 горца его за другой бок1622 и пошел со своими приближенными обедать и развлекаться веселыми военными разговорами и держать так, пока он умрет.

Но мало того, что считались полезными и законными всякого рода злодейства, столь же полезными и законными считались всякого рода коварства, подлости, шпионства, умышленное поселение раздора между1623 людьми кавказскими ханами.1624 Так, тот же Ермолов прямо приказывал ссорить между собой ханов, то поддерживая одних, то поддерживая других и подсылая к ним людей, долженствующих раздражать их друг против друга. Русские начальники не только говорили, но и думали, что они этим способом умиротворят край. В действительности же такой образ действий заставлял горцев всё больше и больше сплачиваться между собой и подчиняться отдельным лицам, которые призывали их к защите их свободы и отмщению за все совершаемые русскими злодеяния. Таков был еще в 1788 году шейх Мансур, потом таким же1625 в это самое время, когда Хаджи-Мурат видел казнь был Кази-Мулла, первый проповедывавший хазават, и таков же в 51 году был Шамиль.1626 Такой образ действий, доводя горцев до крайних пределов раздражения, ненависти, желания мести, оправдывал в их глазах всю ту жестокость, с которой они, когда могли это делать, обращались с русскими. Шамиль уже семнадцать лет властвовал над народами Дагестана и Чечни, когда в 1851 году он почувствовал, что1627 из среды его наибов один из его наибов, аварец Хаджи-Мурат, может сделаться его соперником и, хотя не у него, то у соседей его, когда он умрет, отнять ту власть, которую он намеревался передать им.

Хаджи-Мурат был одним из знатнейших и храбрейших и потому опаснейших для русских наибов Шамиля. Он воевал с русскими четырнадцать лет и почти всегда был победителем. С своими конными отрядами он делал неимоверные переходы, появлялся там, где его не ждали, с необычайной смелостью и верностью расчета нападал, побивал и уходил. Он врывался в города, в которых были русские войска, — похитил так ханшу из ее дворца со всем ее штатом и имуществом. Он был один из тех людей, про которых не знаешь: от того ли они так смелы, что всегда счастливы, или от того им всегда удача, что всегда отчаянно смелы.

Это было на Кавказе в 50-х годах, в то время, когда горсть горцев, подчиняясь духовно религиозному вождю своему Шамилю, успешно боролась уже несколько десятков лет1628 со всей силой огромнейшего с силой шестидесятимиллионного государства. Успех горцев надо было приписать тому, что русские баловались в войну, поддерживали войну, убивали горцев и губили жизни своих солдат только затем, чтобы поддерживать практику убийства и иметь случай раздавать и получать кресты и награды, главное же тому, что горцы голодные, оборванные, с средневековым оружием и с теми пушками и снарядами, которые они отнимали у русских, из последних сил, с отчаянным религиозным упорством боролись за свои дома, за свои семьи, за свою веру. Шамиль, когда то силач, джигит, окруженный ореолом религиозного величия, жил в Веденях, только изредка показывая народу свою высокую величественную фигуру, решал судьбу всего подчиненного его народа,1629 казнил разорял, вырывал глаза, казнил иногда целые семьи, целые аулы, изменявшие хазавату — священной войне, и через своих избранных наибов управлял всем краем неприступных гор Аварии и Чечни.

Из1630 всех девяти наибов, управлявших и воевавших с русскими, один Хаджи-Мурат выдавался перед всеми своим необыкновенным1631 отвагой личным молодечеством, отвагой и счастием, благодаря которым он делал необыкновенные набеги, врываясь в русские города и мирные аулы, и всегда счастливо уходя от нападающих.

В 51 году Хаджи-Мурат пользовался такой славой среди народов Аварии и Чечни, что Шамиль стал подозревать его в измене, стал следить за ним, стеснять его, отнимать у него его имущество. Хаджи-Мурат, еще с молоду имевший счеты с Шамилем, не перенес этих нападков и решил прямо восстать против Шамиля. Но Шамиль был сильнее, и Хаджи-Мурат, увидав, что он не пересилит влияния Шамиля, решил бежать к русским, у которых он служил когда то, когда еще жил с аварскими ханами.

Было раннее осеннее утро, когда по крутой каменной дороге, ведущей в аул, расположенный на крутой горе,1632 из всех плоских крыш курился дым и стелился от тумана, поднимавшегося с лощины по всему аулу. закутанный башлыком, в бурке, из которой торчало ружье, подъезжал Хаджи-Мурат с1633 юным молодым аварцем Сафедином. Весь аул курился дымом из плоских крыш нагроможденных почти друг на друга в полугоре саклей. Вверху была площадь, на площади мечеть с минаретом, и на минарете мулла только что прокричал призыв к молитве. Хаджи-Мурат не поехал в гору, а, сказав несколько слов Сафедину, повернул влево и, обогнав двух женщин в желтых рубахах, несших кувшины на головах, подъехал к сакле, врытой в полугоре, и остановился. На крыше поднялся из под овчинной шубы старик и, сказав: «селям алейкум» и получив ответ,1634 сел молча, считая неприличным спрашивать странника. спросил, кого ему нужно. Хаджи-Мурат открыл лицо и улыбнулся. Старик узнал его и тотчас же полез по лестнице вниз1635 кликнул в саклю ма мальчика и взялся за стремя, приглашая слезть. Старик был1636 тесть чеченец, тесть Хаджи-Мурата, во второй раз женатого на чеченке из этого аула.1637 лошадь Хаджи-Мурат слез и вошел в саклю. Спавшие на полу у камина поднялись и убрали подушки и кошмы. Старший внук побежал на площадь звать хозяина, шурина Хаджи-Мурата, женщины убрали саклю, положили пуховики, ковер и предложили Хаджи-Мурату снять оружие и садиться.

Скоро прибежал с горы в туфлях на босу ногу и в расстегнутом овчинном тулупе с истертой папахой на затылке бритой головы, широко размахивая руками, сам хозяин, спавший в мечети.

Поздоровавшись и помолившись по обычаю Богу, приставив руки к лицу, хозяин,1638 сел на приказав женщинам готовить еду, сел на корточки против Хаджи-Мурата и начал разговор о том, что было нужно знать Хаджи-Мурату. Хаджи-Мурат1639 не открыл зятю свое намерение1640 бежать к предаться русским,1641 а рас сказал ему, что намерен сделать набег на русскую крепость Воздвиженекое, находившуюся не более как в пятнадцати верстах от аула, и просил дать от него же требовал, чтобы он съездил в горы, где была задержана его семья, и постарался бы выручить ее, за что он обещал ему сто червонцев, дав тотчас же в задаток десять золотых,1642 и дорогую шашку и, кроме того, он просил1643 дать ему проводника до цепи русских дать ему проводника до того места, где начиналась русская цепь. Шурин1644 не веря, с своей стороны согласился выразил полное сочувствие намерению Хаджи-Мурата и обещал послать сына, знающего все дороги, обещал позаботиться о семье. В душе же он1645 знал, что Хаджи-Мурат намерен бежать и что Шамиль дал предписание всем горцам задержать Хаджи-Мурата, желал только одного только желал одного, чтобы Хаджи-Мурат как бы скорее1646 отделаться от выпроводить из своего дома зятя, которого он не мог выдать теперь, как своего гостя уехал от него. Вчера только был объявлен приказ Шамиля всем горцам взять или убить, если не дастся, Хаджи-Мурата и доставить его к Шамилю. Шурин1647 может сам не выдал бы его, особенно теперь, когда он был его гостем, но боялся, как бы не узнали в ауле, где всё известно, и не потребовали бы его выдачи.

Во время разговора вошли две женщины. Одна с кумганом и тазом для омовений перед едою, другая с низким столиком, на котором были лепешки, блины, сыр и баранина. Женщины, не поднимая глаз, молча и тихо поставили принесенное перед гостем и неслышно вышли, мягко ступая по земляному полу. За едой Хаджи-Мурат разговаривал и шутил с хозяином и Сафедином, не обращая внимания на шум и говор на улице перед саклей. Закусив, Хаджи-Мурат стал надевать оружие и вышел.1648 Толпа не Громко говорившая толпа замолкла. Сафедин подал лошадь, старик взялся за стремя, и Хаджи-Мурат выехал никем не тронутый с Сафедином и хозяйским сыном. Но только что он выехал, как начался говор, спор, крик. Одни требовали ехать остановить его, другие говорили, что этого не надо.

Хаджи-Мурат с двумя спутниками, не ускоряя хода, спустились в долину, переехали по каменистому броду ручей, поднялись на горку. Сафедин крикнул по орлиному. Ему ответили таким же криком. Солнце уже вышло из за гор и клало резкие тени дерев в лесу, покрытом росою. Всадники въехали в лес и, проехав чащу, выбрались на поляну, где паслись стреноженные четыре лошади и у костра сидело четыре горца: рыжий старик; широколицый, с могучими плечами аварец; черноглазый чеченец и худой, длинный, кривой горец. Это были вместе с спутником его Сафедином пять человек его мюридов, которые с ним вместе выходили к русским.1649 Отчеркнуто с надписью: пр пропустить :

Чеченец с кривым горцем, которых он посылал лазутчиками в Воздвиженское, тотчас же стали рассказывать ему, как они были у русских, у самого князя, и как он сказал, что завтра ждет их на Аргуне.