Когда они подъехали к большой палатке, Хамзат слез с коня и взялся за стремя Абунунцала.

— Пойдем в палатку, — сказал он. — Здесь тоже и дорогой гость мой — брат твой.

Всё это было хорошо, но Хаджи-Мурат, бывший подле хана, видел, как серые глаза Хамзата не поднимались до глаз Абунунцала-хана и глядели на ноги людей то в ту, то в другую сторону, и не верил ни одному слову из того, что говорил1588 кривой Хамзат. Абунунцал вместе с братом сидел с почетными стариками в палатке Хамзата. Нукеры были отведены1589 Зач.: с молодыми под гору, где они привязали лошадей к деревьям и сами расположились на бурках, ожидая обещанного угощения. Хаджи-Мурат, по своему возрасту и положению не имеющий права быть с ханами в ставке Хамзата, а между тем будучи, как друг хана, выше обыкновенных нукеров, отдав лошадь одному из нукеров, вернулся на гору и остановился невдалеке от ставки Хамзата.1590 глядя на людей, проходивших из под горы в палатку с угощениями.

За этой ставкой1591 Хамзата была еще небольшая палатка, у входа в которую1592 были приближенные мюриды Хамзата, стоял и самый заметный из них Шамиль, бывший любимый мюрид Кази-Муллы, уже тогда известный своей храбростью и силой. Здесь Хаджи-Мурат в первый раз увидал его. Шамиль был тогда стоял молодой человек высокий, широкоплечий, рыжеватый, с прищуренными глазами и величественной осанкой. Человек этот был Шамиль, которого здесь в первый раз увидал Хаджи-Мурат. Он стоял у входа палатки и очевидно ждал Хамзата, потому что как только Хамзат вышел из своей ставки и подошел к той палатке, у которой стоял Шамиль, Шамиль вернулся в нее, и Хаджи-Мурат, прежде стоявший поодаль, неслышными шагами подошел к палатке и услыхал спор Хамзата с Шамилем. Хамзат не соглашался на что-то, Шамиль тихим голосом уговаривал его.

— Куй железо, пока горячо, — наконец сказал Шамиль, — пока ханы будут ханами, они не дадут народу пристать к нам и погубят тебя. Твоя жизнь или ихняя.

Услыхав эти слова, Хаджи-Мурат бросился к лошадям, намереваясь отвязать коней ханов и свою и подвести им. Но, не дойдя еще до лошадей, он услышал стрельбу под горой и увидал, как мюриды, окружив ханских нукеров, стреляли но ним. В одно и то же время он услышал выстрелы и в ставке Хамзата. Поняв, что случилось то самое, чего он боялся, Хаджи-Мурат побежал в гору к ставке Хамзата, но было уже поздно. Омар-Хан в своей обшитой золотом черкеске и бархатном бешмете, купленными в Тифлисе, лежал, судя по неловкому положению и луже крови, очевидно уже мертвый. Абунунцал же, с вынутым кинжалом, отбивался от окружавших его мюридов. Абунунцал был весь в крови и разрубленная щека его висела лохмотом до самого воротника бешмета. Хаджи-Мурат видел, как Абунунцал, прихватив рукой1593 отрубленную эту висевшую щеку, бросился на ближайшего мюрида и убил его. В ту же минуту раздался выстрел, и хан упал. Мюриды с визгом бросились на его тело. Хаджи-Мурат, поняв, что ему здесь делать нечего и что всякую минуту могут убить и его, не возвращаясь к лошадям, пустился1594 бежать пешком под гору и большим обходом, миновав лагерь Хамзата, вернулся к вечеру в Хунзах.

В ханском дворце уже было всё известно. Ханша, страшно растрепанная, в изорванном бешмете сидела на подушках и била себя в худую грудь. Солтанет, как всегда бодрая, молодая, полная жизни, утешала ее. Увидав Хаджи-Мурата, которого она считала убитым, лицо ее просияло, и она стала расспрашивать его о том, как всё было.

На другой день после смерти ханов, 27 августа 1834 года, Хамзат вступил в Хунзах и поместился в ханском дворце, а ханшу с дочерью выслал в соседний аул.

Но одно преступление неизбежно влечет за собою другое. Страх о том, чтобы Сурхай-Хан,1595 полковник русской службы вместе с ханшей, не призвали к себе на помощь русских, заставил его казнить безвинного Сурхай-Хана, не только не противившегося Хамзату, но советовавшего принять его. Но мало было и этого. Он призвал к себе ханшу и на своих глазах в ее дворце велел убить ее.1596 И большинство аварцев так и понимало его

1597 В подлиннике ошибочно не зачеркнуто: Когда Хаджи-Мурат из дворца прибежал к деду и рассказал ему, что случилось. Дед в это время сидел с засученными на загорелых мускулистых руках *** рукавами и работал наконечник серебряного кинжала.1598 и рассказал ему, что случилось, дед Оставив работу, старик поднял руки ладонями кверху, прочел молитву, отер руками лицо и сказал:

— Хамзат обманщик не может быть имамом: он погибнет так же, как погубил ханов.

Когда же через несколько дней была убита старуха ханша и возмущенные этим делом1599 самые горячие приверженцы ханов пришли к старику Османли, спрашивая у него, что им делать, он сказал:

— Надо взять кровь его за кровь ханов1600 и ханши .

Когда же стали говорить, как трудно это сделать, потому что он не выходит никуда без двадцати нукеров, которые расчищают перед ним дорогу и никого не подпускают к нему, то1601 против сильный Осман, молочный брат Абунунцала, сказал:

— Я всё равно убью его. Я не знаю как, но возьму его кровь за голову моего молочного брата.