— Теперь момент, когда Россия, шедшая всегда позади других стран, как бы призвана стать впереди всех проведением земельной реформы (Генри Джордж). Крайние революционные элементы только и сильны поддержкой народа. Народ же, если прекратится вековая несправедливость владения землей как собственностью, несомненно оставит их и вернется к мирной жизни.
Давыдов говорил, что сейчас взаимные убийства и ненависть дошли до такой степени, что остановить их не знаешь чем. Л. Н. сказал:
— Где‑то, в одной из американских республик, кажется в Аргентине, чуть не сто лет подряд продолжалась революция. Все жители так измучились, что когда явился наконец какой‑то диктатор, переказнил и перевешал без конца народу и водворил порядок, так его чуть не боготворить стали… Так и у нас в роли Наполеона явится какой‑нибудь Трепов, наставит на каждом перекрестке виселиц и пулеметов, водворит порядок, и ему еще, пожалуй, памятник в Кремле поставят…
— Наше правительство теперь, как дикий зверь, которого повалили вверх ногами, и он отбивается всеми лапами во все стороны без всякого смысла.
По поводу ареста С. Т. Семенова (писателя из крестьян), Л. Н. сказал:
— Правительство теперь совершенно не знает и не может знать, кого арестовать. Собственно, теперь в России все разделяются на подлежащих аресту и арестующих. Вот и мы с вами, — обратился он к Давыдову, — я должен быть арестован, а вы — арестующий (он председатель Окружного суда).
Л. Н. говорит, что все зло происходит от того, что мы, как народ говорит, «Бога забыли».
У Л. Н. были в этот день фабричные, с которыми он тщетно пытался говорить на эту тему.
Л. Н. сказал:
— Я чувствую, что когда начинаешь говорить с ними о нравственных вопросах, о Боге, то это проходит мимо — так, старичок из ума выжил.
Л. Н. сказал еще:
— На моей памяти отцы моего поколения исполняли церковные обряды только внешним образом: засунул голову попу под фартук, попил вина с водой и все. Но внутри у них был свой, правда довольно низменный, нравственный кодекс — дворянские традиции, честь и т. д. Теперь же ничего нет, и это ужасно.
— Когда я был маленький, лет около семидесяти тому назад, в Казани, пришел раз из гимназии Володя Милютин и сообщил нам, как новость, которую он только что узнал в гимназии, что Бога нет. Так и теперешнее поколение.
— Мы часто говорим: я этого не могу. Между тем мы не имеем на это никакого права. Мы можем только говорить: я не мог. Перед человеком всегда может открыться возможность того, что было невозможно. Все может оказаться возможным. В области материальной желание неосуществимо, так как его осуществление зависит от цепи причин. В духовной области желание также неосуществимо, но возможно постепенное приближение к совершенству. Вопрос о так называемой свободе воли неправильно поставлен. Здесь смешивается видимое, временное, пространственное — с духовным. Между тем в мире материальном свободы нет, так как все находится в причинной зависимости одно от другого. В области же духовной вопроса не может быть, так как в духовной жизни нет зла, а одно благо, так что нет свободы. Добро — благо в духовной жизни только одно, а если является зло, то это уже не духовная жизнь, следовательно, опять не может быть речи о свободе.
