— Душан Петрович говорит, что болит. Хорошо было бы — вот как зубы выпали, — если бы и ноги могли отболеть.

Л. Н. сказал мне:

— Какие у меня нынче необыкновенные гости были!

Оказывается, он послал (для своей художественной работы) за деревенской бабкой, которую он расспрашивал подробности о родах у крестьянок. Кроме того, он приглашал (для той же цели) священника из Кочаков, Тихона Агафоновича, которого расспрашивал про семинарию. Между прочим, Тихон Агафонович рассказывал, что семинаристов опять с трудом пускают в университет. Принимают не во все, а только в Варшавский. Туда поляки не идут, а кинулись русские семинаристы.

По поводу все продолжающихся юбилейных поздравлений Л. Н. сказал:

— Мне кажется, я прав, что во мне уже давно нет тщеславия. Но поневоле все это не может не трогать. А в то же время я в свои восемьдесят лет так далеко от всего этого живу, так это все не нужно, стыдно… Нужно только одно: внутренняя духовная жизнь.

За чаем Душан Петрович говорил что‑то о медицине. Л. Н. сказал:

— Я так и умру дурак дураком, а не верю всему этому. Как можно что‑нибудь знать? Все это — так многообразно, что исследователь не может ничего узнать: он исследует один ряд явлений, а за этим рядом — сотни рядов, и так бесконечно…

Л. Н. сказал нынче:

— В искусстве самое главное — сказать что‑нибудь свое, новое. Этим отличаются все большие художники. Вот Мендельсон — его музыка прекрасная, но это всё — как все. А нужно сказать свое. Бетховен — я его не люблю, но он обладал этим. Никогда не знаешь, что он скажет. Так и в литературе и во всех областях.

7 сентября. Нынче мы с женой были в Ясной в последний раз, так как завтра переезжаем в Москву. Во время партии в шахматы Л. Н. сказал:

— Играя в шахматы, да и во всякую игру, приятно выигрывать, и это нехорошо; но я люблю шахматы потому, что это хороший отдых: они заставляют работать головой, но как‑то очень своеобразно и однообразно. Ни воображением, ни какой другой стороной не занят, и потому голова отдыхает. Я очень утомился последнее время. Просто этот «Круг Чтения» меня утомил и надоел мне. Я бросил. У меня есть теперь другая затея.

Мы кончили партию. Я проиграл.

— Ну, вы отыграетесь за фортепиано, — сказал Л. Н.

За чаем Л. Н. рассказал: