— Хорошо Лёвочке — у него Фоканыч четыреста рублей украл, а он рассказ напишет и получит их, и еще в рассказе этого же Фоканыча опишет, а мне взять неоткуда.
Л. Н. сказал на это:
— Как это, Машенька, ты все это помнишь?! А вот я сегодня какое словцо слышал, нет — нет и вспомню.
И Л. Н. рассказал, как в этот день за обедом пришел необыкновенно назойливый нищий, стал у балкона, начал говорить, как он счастлив видеть и приветствовать Л. H., делал руку под козырек. Ему что‑то подали, он не удовлетворился, пошел на кухню и стал еще что‑то выпрашивать с необыкновенной назойливостью. После обеда, когда Л. Н. проходил с балкона на крыльцо, Илья Васильевич, указывая на нищего, сказал Л. H.: «Да, этот у попа кобылу выпросит!»
Я ушел с балкона и собрался домой. В передней я разговорился о чем‑то с Александрой Львовной и Гусевым. Тут же была Варвара Михайловна Феоктистова и еще кто‑то. Вошел Л. Н. и сказал:
— Ну, давайте хоровод водить!
Мы взялись за руки и стали весело вертеться. Л. Н. смеялся и звал Илью Васильевича присоединиться к нам. В это время в ту же дверь со двора вошла Софья Андреевна. Сразу все остановились, руки упали, стало неловко. Она хотела присоединиться к нам, но настроение изменилось, никому уже не было весело…
Еще в июле приезжали фотографы из Петербурга делать снимки для «Нового Времени» по поводу юбилея Л. Н.
Они снимали целых два дня беспрестанно. На второй день мы с женой были. Очень было неприятно, Л. Н. чувствовал себя очень нехорошо. Он сказал мне на мой вопрос, не устал ли он:
— Нет, не устал, а мне просто стыдно на старости лет такими глупостями заниматься.
Л. Н. по жребию вышло играть в шахматы не со мной, а с Михаилом Сергеевичем Сухотиным. Мне было обидно, так как и за шахматами снимали, а я так часто играю со Л. H., что хотелось бы иметь такой снимок на память.
По поводу прекрасного изречения Маццини, помещенного в «Круге Чтения», Л. Н. сказал о Маццини:
— А вот революционер был!
Потом еще прибавил:
