Толстая пометила: «Письма из Ясной Поляны в Кочеты Сухотиных».
№ 435
1 сентября 1910 г. Я. П.
Мне нечего писать тебе хорошего, милый Лёвочка; я чувствую себя всё так же, больной и несчастной. Ничего не предпринимаю, потому что ничто не ладится, и ничего не готово для моей поездки в Москву. Болит голова, болит невралгически нерв под правой лопаткой, и даже писать больно, а ночью спать не дает.
У насНадичка Иванова Надичка Иванова — Надежда Павловна Иванова, дочь тульской купчихи, приятельница А. Л. Толстой.и Марья Александровна, а утром былБулгаков Булгаков — Валентин Федорович Булгаков (р. 1886), секретарь Льва Николаевича в 1909—1910 гг. С 1923 г. живет в Чехословакии. Его работы: «Лев Толстой в последний год его жизни. Дневник секретаря Л. Н. Толстого», 3-е изд., М. 1920; «Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого», изд. 2-е., М. 1919; «Трагедия Льва Толстого» в сборнике «На чужой стороне», Прага 1924, т. IV (отдельное издание — Ленинград 1928).и приезжала с двумя сыновьями дама, сестра Александра Цингера,Лизавета Васильевна Лизавета Васильевна — Е. В. Ризкина, дочь профессора-математика В. Я. Цингера. О ней Толстая записала в своем дневнике 1910 г. под 1 сентября: «Она не глупая и образованная, но чуждая своим материализмом и ученостью». ; уехала до обеда. Мне здесь не хочется гулять, я больше дома, за своими делами. Я испортила себе впечатления прекрасного Кочетовского парка, поливая его две недели своими слезами и наполняя своими страданьями. Я не хочу того же делать с Ясной Поляной и вносить то же в те светлые, счастливые воспоминанья моей долгой здесь жизни, когда я легкой походкой и с легким сердцем обходила счастливая и радостная все те места, которые в настоящее время при ярком, солнечном и лунном освещении так необыкновенно красивы.
С Сашей жили хорошо и дружно, но сегодня вечером она влетела в залу и, услыхавмой разговор с Марьей Александровной мой разговор с Марьей Александровной. В дневнике Толстой под 1 сентября читаем: «Тяжелый был инцидент с грубой Сашей. Она вошла в залу в то время, как я рассказывала Марье Александровне, как Лев Николаевич еще летом по приказанью Черткова заставил в овраге, где Чертков фотографировал Льва Николаевича и они зачем-то слезали с лошадей, — искать всех нас: Давыдова, Саломона, меня и других — потерянные Чертковым часы, и как нам все это было неловко, совестно и досадно за унижение Льва Николаевича и всех нас за него. Я уже кончала рассказ, как вошла за чаем Саша и с места начала на меня кричать, что я опять говорю о Черткове. Я тоже рассердилась, заразившись, к сожалению, ее злобой и произошла тяжелая перебранка, о которой я сожалею» (не опубликовано). , с места начала на меня кричать, и своей обычной, резкой грубостью, к сожаленью, и во мне вызвала гнев. Произошел тяжелый разрыв и я всё-таки не могу согласиться испрашивать у дочери позволения, о чем мне беседовать с моими друзьями. Марья Александровна ходила ей выговаривать за ее выходку. Да её уже не исправишь, натура не мягкая и не нежная. Но это обстоятельство только еще больше меня расстроило, и сделало нездоровой.
Как ты живешь, здоров ли? Сколько поставил ремизов и сколько партий проиграл или выиграл в шахматы? Так и слышу ваши оживленные голоса в столовой. А у нас грустно, грустно! Но когда я одна, в своей комнате, и за работой, тогда лучше.
Ну, прощай, ты просил писать, вот и пишу, не сочиняя, а как вышло.
№ 436
2 сентября 1910 г. Вечер. Я. П.
Милый Лёвочка,Саша меня не хочет ждать и едет завтра утром Саша [...] едет завтра утром. А. Л. Толстая уехала в Кочеты, где находился Толстой, 3 сентября.. А для меня завтра тревожный день, потому что будет в Петербурге суд над Лёвой, который еще неизвестно чем кончится; он мне телеграфирует.
Предполагаю ехать в Кочеты в воскресенье Предполагаю ехать [...] в воскресенье. С. А. Толстая приехала в Кочеты 5 сентября (воскресенье). , на Мценск, совсем одна, и до среды, после чего очень надеюсь, что мы вместе вернемся домой и заживем спокойной, дружной и мирной жизнью. Не долго нам остается жить, и грустно быть врознь, и так хорошо вместе, когда мы дружны и чувствуем, как тогда, при прощаньи, как глубоко и крепко мы с тобой связаны сердцем и любовью.
