Вчера Миша позвал солдата башкирца петь свои песни. Но никому особенно не понравилось: не характерно и голос плохой, наши в Самаре лучше пели.
Завтра еду в симфонический Завтра еду в симфонический. 6 ноября 1899 г. состоялось второе симфоническое собрание РМО под управлением Сафонова. В программе стояли: Бетховен, Сгамбати, Рахманинов, Брамс, Шопен, Лист и Глинка. и жду, как гимназист какой, будут или нет свистать и шикать. Очень это глупо. А играть будут 8-ю симфонию Бетховена, и я радуюсь этому.
Саша здорова; мы продолжаем по вечерам читать Мольера, а по утрам она бегает к курам и собирает для тебя яйца. К ее курам пришла чужая, оказалосьот Жиро
от Жиро — из соседнего владения фабрикантов Жиро. . Саша её хотела вернуть, а её просили пока оставить, и теперь курица зовется мадам Жиро и несется ежедневно. Еще Саша интересуетсяМариной
Марина — дочь П. А. Сергеенко. , которой лучше.
Жду Таню после завтра. Гроза надвигается, и мне жутко с ней расставаться. Стараюсь не думать, развлекаться и забываться.
Я всё еще хриплю немного и кашляю, но без жара.Благодарю Андрюшу за письмо Благодарю Андрюшу за письмо — письмо А. Л. Толстого (с московским почтовым штемпелем 5 ноября 1899 г.) с выражением сожаления, что не застал в Ясной Софью Андреевну (АСТ). , берегу глаза и потому не пишу ему отдельно. Всех целую и кланяюсь.
5 ноября в ночь на 6-е.
1899 г.
Настоящему письму предшествовало другое, от 4 ноября; его мы не печатаем.
№ 382
9 ноября 1898 г. Москва
Это правда, милый Лёвочка, что ты мне часто теперь пишешь, за что очень благодарю тебя. Сегодня былАрчер
Арчер — Герберт Арчер, молодой англичанин, сотрудник Черткова по издательству, в начале 1899 г. уехал в Канаду к духоборам, где прожил несколько лет.и привезтвое письмо
твое письмо — от 2 ноября, в котором Толстой писал: «Ты во всяком письме меня немного упрекаешь, милая Соня, а я, напротив, в эту нашу разлуку особенно часто и охотно тебе пишу» (ПЖ, стр.553)., а его привезла барышняГенкина
Генкина — Наталья Александровна Иенкен (Jenken) (1863—1927), голландка по происхождению, художница, единомышленница Толстого., и трудно было с Арчером разговаривать; спросишь, — он ответит и опять молчание. Чужие они какие-то эти англичане.Так Серёжа и уехал с Суллером?
Так Серёжа и уехал с Суллером? «Серёжа уезжал в Канаду с духоборами» (прим. Толстой). Бедный, бессемейный Серёжа! Все дети за душу тянут, всякий по-своему; если нет настоящего острого несчастья, — то всё же всякий по-своему не — счастлив.
Переписала я для цензуры, а вчера вечером прочла
Переписала [...] для цензуры, а вчера [...] прочла [...] твой отрывок — «История матери»; отрывок предназначался для публичного прочтения. См. далее письма № №386, 387. кое-кому твой отрывок прекрасный и трогательный. Он мне очень понравился, и всем. И когда обрывается, то так страшно хочется знать: что же дальше, так хочется заглянуть в душу и в жизнь этой сразу симпатичной матери. Я один в субботу свезла в цензуру, потом другой экземпляр отдала попечителю на утверждение, а потом еще через полицию должно пройти. Просто безобразие, до чего дошло у нас: прочесть беллетристический рассказ — и надо через десять мытарств его пропустить.
Прочти мое письмо к Маше, я там описала Мишу и Сашу. О себе же тебе только напишу: я помню, ты говорил, что есть старческий возраст, в котором остановишься и начнешь колебаться, куда итти: в гору, т. nbsp; е. к нравственному совершенствованию, или под гору, т. nbsp; е. к пустой, пошлой, материальной жизни. Ты дал пример этого быстрого упадка нравственного — Васеньку Перфильева. И вот я с ужасом чувствую, что я быстро иду под гору. Иногда со слезами и мукой в сердце испытываю желание подняться, уметь опять молиться и быть мудрой, и не могу; сейчас же затоскую ужасно и ищу развлечений, и опять раскаяние, зачем платье сшила или в театр пошла, или глупости болтала, — и так всё хуже и хуже. Неужели это непоправимо? Вчера, отчасти от скуки, отчасти, чтоб воскресенье для детей сделать занимательным, я — не позвала, а согласилась на предложениеЛавровской Лавровская — кн. Елизавета Андреевна Цертелева (Лавровская) (1849—1919), певица, преподавательница пения в Московской консерватории. мне петь. И она пела весь вечер, а Танеев играл, а я читала твой отрывок. Были, кроме этих двух музыкантов — Саша брат с женой, дядя Костя, Маруся с братом, Померанцев для перевертыванья страниц. Очень хороший, серьезный провели вечер, — весь в искусстве. Саша никуда не выезжала эти дни и была в восторге; Саша брат тоже. Слыхал ли ты когда Лавровскую? У ней прекрасный голос, и она жалкая, убитая горем женщина, 50 лет, но когда поёт, вся оживает, музыку понимает прекрасно. Она мне осенью сделала визит, я ей его отдала, а потом мы в концертах встречались, и она мне всё говорила, что хочет мне за мою ласку к ней — чем-нибудь послужить, я её и позвала себя веселить, и было очень приятно. Разошлись раньше 12-ти и Миша нигде не пропадал эти дни, всегда был или дома или рано возвращался, со мной ласков.
