№ 20

1867 г. 21-го марта вечером. Вторник Я. П.

Боюсь не успеть написать тебе завтра, милый Лёвочка, и потому начинаю свое письмо с вечера, в 11 часов, когда дети спят, и когда особенно грустно и одиноко. А завтратётенька посылает Ивана тётенька посылает Ивана. Иван Алексеевич (ум. 1884) — живший в Ясной Поляне дворовый. «Тихий, честный, женатый на Варваре, дочери Николая, дядьки мальчиков Толстых» (прим. С. А.)., и я уже не могу послать его поздно. Утром, во всяком случае, напишу, всё ли у нас благополучно. А теперь мы все здоровы, дети, кажется, теперь совсем поправились, боль, которая у меня была утром, тоже прошла, и ничего у нас особенного не случилось. Нынче необыкновенной деятельностью старалась в себе заглушить все мрачные мысли, но чем более старалась, тем упорнее приходили в голову самые грустные мысли. Только когда сижу и переписываю, то невольно перехожу вмир твоих Денисовых и Nicolas мир твоих Денисовых и Nicolas. Ротмистр Василий Денисов — одно из лиц «Войны и мира», появляющееся в начале 2-й части I тома романа, действующее и в последней части его. Nicolas — Николай Ростов. , и это мне особенно приятно. Но переписываю я мало, всё некогда почему-то. А что мне делать?

Завтра никак не могу еще иметь письма от тебя, и жду этого письма просто с болезненным нетерпением. Ведь, подумай, я ничего не знаю, кроме лаконического содержания телеграммы, а воображение мое уже замучило меня. Знаешь, целый день хожу как сумасшедшая, ничего не могу есть, ни спать, и только придумываю, что Таня, чтоДьяковы Дьяковы — семья старинного друга Толстого Дьякова. Дмитрий Алексеевич Дьяков (1823—1891), майор, помещик, владелец имения Черемошня в Новосильском уезде Тульской губернии. Племянница Толстого Е. В. Оболенская описывает Дьякова: «Он был очень хорошим человеком, но совсем другого склада, чем дядя. Веселый, остроумный, с большим юмором, рассказывая самые печальные вещи, он вдруг ввернет такую фразу, что невольно засмеешься. Горячий, благородный, он к жизни относился серьезно, но умствование ему было чуждо; он не задавался никакими вопросами и жил, мало анализируя свои чувства. Он немного отдалился от Льва Николаевича, когда в воззрениях этого последнего на жизнь, на смысл жизни совершился переворот, он как будто перестал понимать его. Помню, как-то после какого-то разговора со Львом Николаевичем, он с присущей ему горячностью сказал: Я привык разговаривать с Лёвочкой, а это разве Лёвочка? это какой-то бог Саваоф» («Октябрь» 1928, №9—10, стр.228). Д. А. Дьяков был дружен с Толстым с молодых лет. О своем изображении дружбы между Иртеневым и Нехлюдовым (в «Отрочестве») Толстой писал: «Материал для этого описания дружбы дала мне позднейшая дружба с Дьяковым в первый год моего студенчества в Казани». Толстой был в постоянной переписке с Дьяковым. По свидетельству сына Дьякова, большое количество писем Толстого, оставшихся у Дьяковых, погибло в Москве. О Дьякове см. книгу Ильи Толстого «Мои воспоминания». 19 февраля 1867 г. Толстой писал Дьякову по поводу болезни его жены: «В твоем положении не может быть утешения, но ежели в самые тяжелые минуты тебе нужно будет преданного и любящего человека, то вспомни обо мне» (не напечатано). — Женой Дьякова была Дарья Александровна, рожд. Тулубьева (1830—1867). — Толстой писал Софье Андреевне 19 марта из Москвы: «Мама рассказала мне, что Долли умерла скоропостижно, нервным ударом, как предполагают. На счастье Тани, её не было у Дьяковых в этот день [...]. Дьякова ходила, одетая, сидела за столом, выпила бульону, вдруг схватилась за голову, покраснела, встала, Дмитрий под руки провел её в свой кабинет и там она у него на руках стала умирать, хрипеть и через 20 минут умерла» (не опубликовано). , и всё воображаю себе Долли, и грустно, и страшно, да еще, главное: и тебя-то нет, и о тебе всё думаю, что может с тобой случиться. Приезжай скорей. Серёжа нынче говорит: «когда папа́ приедет, так скучно, завтра?» А я говорю: — нет, воскресенье. А он взял свою игрушку гусли и говорит, что когда папа́ приедет, мы будем играть: вы, я и папа́. А Танюшу спросила, что папаше написать, а она говорит: «вот, вот, картинка... и вот были больны, а теперь здоровы». Больше она ничего не могла выдумать. Сейчас она раз кашлянула, и меня всё пугает. Так боюсь опять не заболела бы.

Нынче получилаписьмо от Лизы из Покровского письмо от Лизы из Покровского. Письмо Е. В. Толстой не сохранилось.
Следующее письмо — от апреля 1866 г. — не воспроизводится. , пишет, что Машинькино здоровье хуже и людей нет, и есть нечего и убедительно просят купить в Туле саго или арарут, доктор велел есть. Я думаю, в Туле нет, потому прошу тебя привези для Машеньки из Москвы и саго и арарут, хоть по фунту. Это для грудной болезни. Говорят, что Егор Михайлову отказали, мужик говорил, но это еще не верно. О выигрыше десяти тысяч и Лиза ничего не пишет. Ну, на нынче будет писать, завтра утром еще припишу, а теперь скоро пойду спать с моим Илюшей, который мне много облегчает своим присутствием в моей комнате твое отсутствие. Мысленно целую тебя.

Приписку к письму от 22 марта опускаем. Письмо писано из Ясной Поляны в Москву, куда Лев Николаевич выехал в связи с тяжелой болезнью жены своего друга, Д. А. Дьяковой. В живых её он уже не застал. Письмо писано 21 марта вечером; утром этого же дня Толстая написала другое письмо, которое не воспроизводится.

№ 21

Суббота, июня 17-го, 1867 г. Вечером. Я. П.

Милый мой Лёвочка, пережила целые сутки без тебя, и с таким радостным сердцем сажусь писать тебе. Это настоящее и самое большее мое утешение писать тебе даже о самых ничтожных вещах. Вчера только что ты уехал, я легла, но проснулась часа через два и уже не засыпала почти всю ночь от сильнейшей зубной боли, которая утром прошла и даже не оставила ни малейших следов. Теперь уже одиннадцатый час вечера, и зубы не болят ни капли, я так рада, что избавилась. Дети тоже все здоровы и Берсы тоже. Утром я всё ходила из угла в угол и чувствовала себя такой одинокой и несчастной. Чай пила совсем одна, потом приехалАлександр Григорьевич Александр Григорьевич — А. Г. Мичурин, сын крепостного музыканта, жил на своей маленькой даче, позднее стал давать детям Толстым уроки музыки, приезжая раз в неделю в Ясную Поляну. Некоторые черты его характера изображены в рассказе Т. Л. Сухотиной-Толстой, «Учитель
музыки» — под псевдонимом Ольги Балхиной («Игрушечка» 1891 г., №11, стр.493—506)., и очень был огорчен, что не застал тебя. Я его занимала, потом отпустила Ханну купаться с мама́ и Таней (я не купалась), а сама пошла с детьми гулять в сад, что для меня всегда составляет наслаждение. Я им рассказывала сказку, смотрели, поспевает ли земляника, и очень были счастливы. Я им рассказала, что ты поехал в Москву. Таня вдруг оживилась и говорит: «да, поехал, да, поехал». А Серёжа спросил: «нынче приедет?» Перед обедом я была в детской, слышуПетичкин голос Петичкин голос. Петр Андреевич Берс (1849—1910), брат Софьи Андреевны. В 1872—1873 гг. по поручению Толстого вел дела по продаже изданной в Петербурге «Азбуки» Толстого. В 1881—1882 гг. был редактором-издателем журнала «Детский отдых». В 1893 г. с кн. Л. Д. Оболенским издал сборник «Рассказы для детей И. С. Тургенева и гр. Л. Н. Толстого» с рисунками Васнецова, Репина, Маковского, Сурикова (второе издание, 1886 г.). Был чиновником особых поручений при московском губернаторе и исправником в г. Клину Московской губ.веселый (а он утром, было, поехал с Кузминским в Тулу), смотрю, Петя с Бибиковым Мишей стоят в столовой. Я Бибикову сказала, что я очень рада его видеть у себя, и они ушли. Это Петя, ехавши по шоссес Кузминским с Кузминским. Александр Михайлович Кузминский (1845—1917), сын Михаила Петровича Кузминского и Веры Александровны, рожд. Иславиной. Двоюродный брат С. А. Толстой. С 1867 г. муж Т. А. Берс. Окончив училище правоведения, служил судебным следователем по Тульскому окружному суду, затем товарищ прокурора Тульского окружного суда; в 1871 г. назначен прокурором Кутаисского окружного суда; позднее прокурор в Тифлисе, председатель Петербургского окружного суда, прокурор судебной палаты в Киеве и сенатор. Толстой вначале отнесся отрицательно к браку Т. А. Берс с Кузминским; позднее был в добрых отношениях с ним. Толстой изобразил Кузминского, его служебные отношения и среду в лицах своих романов судебного и административного мира: Каренине (корректность, исполнительность, формализм, полусерьезный иронический тон в разговорах и письмах с женой, с обращением на «вы»); Иване Ильиче (описание устройства новой квартиры Ивана Ильича в отсутствие жены в 1880 г. взято из переписки Кузминского с женой, переехавшего на новую службу в Харьков в 1879 г.); Игнатии Никифоровиче Рагожинском («Воскресение»). Общий тон разговоров Толстого с Кузминским и их разногласий воспроизведены в гл. XXXII и XXXIII второй части «Воскресения». Интересуясь и высоко ценя творчество Толстого, Кузминский, несмотря на занятость, проживая в отпуску в Ясной Поляне, переписывал Толстому его произведения., встретил весь поезд семейства Бибиковых, привез с обратным ямщиком Мишу из Ясенков и теперьМиша Миша Бибиков — Михаил Михайлович Бибиков, сын Михаила Илларионовича и Софьи Никитичны, рожд. Муравьевой, дочери декабриста Никиты Михайловича.будет гостить у нас, т. nbsp; е. у Пети, до той субботы. Петя так счастлив, что весь день смеется и ужасно оживлен. — После обеда я ходила по хозяйству, смотрела, дан ли корм лошадям, и нашла, что хлеба не давали; я позвала старосту и велела дать хлеба, вообще видели, что я забочусь, а это главное, да? Потом была на скотной, и теперь,после твоей записки после твоей записки. С почтовой станции Марьино Толстой писал С. А. Толстой 16 июня 1867 г.: «Забыл тебе сказать очень важное: посылай каждый день Николку на пчельник — присутствовать, и сама вели себе сказывать, сколько и когда отроилось, и старосте вели смотреть» (ПЖ, стр.8—9, неверно датировано)., буду и о пчельнике заботиться, даже постараюсь побывать раза два.Вечером приехала линейка, вещи все целы Вечером приехала линейка, вещи все целы. С дороги Толстой писал 16 июня: «Доехали до Новомалахова хорошо. Линейка сломана. Кое-как собрали, чтоб довести[...]. Напиши мне с первой почтой, все ли вещи при линейке, с тем, чтоб дать на чай старосте» (ПЖ, стр.9; датировка неправильная)., мама возилась, раскладывала, я шила и с «gamins»1 [мальчишками] болтала немного. Александр Григорьевич уехал после обеда, и Кузминского нынче нет, приедет завтра, и мне тоже не весело и не естественно с ними обоими, и боюсь, и знаю наверное, что счастья не будет, потому что главного, — любви, нет, — или, если есть, то очень мало. А он не дурной малый, и я его люблю, несмотря на твое к нему чувство, а дурно одно, что любви нет, и то, что Таня нынче горячо и взволнованно мне доказывала, что пламенной любви быть не может, оттого что давно друг друга они знают, и уже любили друг друга прежде.Что же их супружество? Зачем? Что же их супружество? Зачем? Толстой писал во встречном письме от 18 июня: «3-его дня, как только я выехал за Засеку и обдумал хорошенько положение наших женихов, мне такие пришли мысли, что чуть не попросил Бибикова вернуться, чтобы сказать им кое-что, но вспомнил слова Любови Александровны, что все воля божья, и вспомнил, что она там, и успокоился. Ах, поскорее бы, поскорее они бы были счастливы и покойны так, как я, а не тревожны и неопределенны, какими я их оставил» (ПЖ, стр.65).Так это всё не ясно и не весело. То ли дело у нас с тобой, как всё и ясно и хорошо; а любви слишком много, уж очень трудно расставаться, и всё за тебя страшно. Неужели Таня сумеет удовольствоваться такой малой и молодой любовью Саши, я понять этого не могу. Вот я знаю, что ты меня любишь, а все-таки часто думаю: «еще, еще», и сомневаюсь, и нужно доказательств, и отыскиваю в тебе озлобление ко мне, чтоб ты мне всё говорил, что любишь, любишь и любишь. — Лёвочка, я нынче очень глупа весь день, оттого что не спала ночь, и мое письмо глупое, и я не умею писать ясно, что думаю, но это так и быть.Воображаю, как ты деятельно принялся за свои дела Воображаю, как ты деятельно принялся за свои дела — дела, связанные с печатанием «Войны и мира». Толстой писал 18 июня: «Бартенев завтра приедет из Петербурга, а Башилов пришел и говорит, что Бартенев сам назывался взять на себя мое издание. Завтра его увижу, и очень рад
буду, ежели обойдусь без Каткова и сойдусь с ним. О картинках на 1-е издание и думать нечего, так сказал Башилов» (ПЖ, стр.64—65).; как то ты их кончишь? Ради бога, будь спокойнее, веселее, не ссорься ни с кем, здоровье береги, обо мне побольше думай, и на счёт нас будь покоен, я всех сберегу, и сама глупости делать не буду. А если приедешь пораньше, то ты знаешь, какое это для меня будет счастье. Боюсь тебя об этом просить, но не могу, потому что это составляет мою самую задушевную мысль. — Завтра еду в церковь причащать детей с мама́. Я вообще без тебя буду очень деятельна и подвижна, особенно буду отдавать себя больше детям. Нынче я такая была гадкая и, главное, на Таню досадовала, она на себя взяла какой-то неприязненный тон и вместе с тем повелительный, а мне было досадно. Но с ней я не ссорилась, а только в присутствии мама́ ворчала. А у Тани, бедной, была нынче лихорадка, и мне опять стало за неё страшно, и опять её полюбила. Вот, право, она несчастливая; никогда она не будет вполне счастлива, я это знаю и предвижу. Лёвочка, милый, пиши мне акуратнее всякий день, а то я, право, с ума сойду, если не получу от тебя ни одного письма. Если еще увидишь папа́, поцелуй его иЛизу Лиза — Елизавета Андреевна Берс (р. 27 июля 1843 г., ум. 16 ноября 1919 г.), старшая сестра Софьи Андреевны; была замужем за флигель-адъютантом Гавриилом Емельяновичем Павленковым (ум. 1892), развелась с ним и вторично вышла замуж за своего двоюродного брата, Александра Александровича Берса (1844—1921). Ее младшая сестра Т. А. Кузминская следующим образом характеризует Е. А. Берс и её взаимоотношения с Толстым: «Лев Николаевич ни на кого из нас не обращал исключительного внимания и ко всем относился равно. С Лизой он говорил о литературе, даже привлек ее к своему журналу «Ясная Поляна». Он задал ей написать для своих учеников два рассказа: «О Лютере» и «О Магомете». Она прекрасно написала их, и они полностью были напечатаны в двух отдельных книжках, в числе других приложений» (КМЖ, I, стр.71). «Частые посещения Льва Николаевича вызывали в Москве толки, что он женится на старшей сестре Лизе. Пошли намёки, сплетни, которые доходили и до неё» (там же, стр.75). Е. А. Берс очень тяжело пережила предложение Толстого Софье Андреевне. Имеются следующие неопубликованные записи в дневнике Толстого — под 22 сентября 1861 г.: «Лиза Берс искушает меня; но этого не будет. Один рассчёт недостаточен, а чувства нет». Другая запись под 8 сентября 1862 г.: «Лиза как будто спокойно владеет мной. Боже мой! как бы она была красиво несчастлива, ежели бы была моей женой». Под 10 сентября 1862 г.: «Я начинаю всей душой ненавидеть Лизу». На другой день после объяснения с Софьей Андреевной Толстой записал: «Лиза жалка и тяжела, она должна бы меня ненавидеть... Целует.» Е. А. Берс сумела взять себя в руки и достойным образом вести себя. А. Е. Берс писал С. А. Толстой 5 октября 1862 г.: «На счёт Лизы будь совершенно покойна; она так же очень желает, чтобы вы жили у нас, и ты увидишь, как она радушно обоих вас обнимет; она совершенно покойна и так обо всем умно рассудила, что я не могу довольно на нее нарадоваться. Будь уверена, что она от души радуется твоему счастью». Позднее Е. А. Берс оказывала помощь Толстому в его работах над «Войной и миром». Сохранилось её письмо от середины сентября 1863 г. в ответ на запрос Толстого о нужных ему материалах; к этому письму приложен список книг, представляющих подбор основных изданий по истории 1812 г. Письмо это, по мнению Б. М. Эйхенбаума, свидетельствует, что «в это время она была более начитана в литературе по 1812 г., чем Толстой[...]. Список этот, как основной, достаточно полно и детально подобран» (Б. Эйхенбаум, «Лев Толстой». Л. 1931, кн. II, стр.227—229). Толстой вывел Е. А. Берс в образе Веры Ростовой. Т. А. Кузминская писала в 1864 г. после первого чтения «Войны и мира» («1805 год»): «Вера — ведь это настоящая Лиза. Ее степенность, отношение к нам[...]» (КМЖ, III, стр.24). Об отношении С. А. Толстой к Елизавете Андреевне В. В. Нагорнова записала в своем дневнике под 25 декабря 1864 г.: «Меня очень удивляет, что Соня и вообще Берсы так дурно говорят о Лизе и называют её Лизкой. Я бы очень желала её видеть и посмотреть, отчего она так всем не нравится; по портретам она недурна, очень умна, учит детей, много занимается, я не нахожу в этом ничего дурного, но она мне жалка иногда» (не напечатано). — Е. А. Берс является автором следующих произведений: «О причинах разорения земледельческой России», Спб. 1899; «Вопросы нашего времени» (на правах рукописи) Спб. 1902; другое издание: Спб., 1906; «Курс на русский рубль», Птг. 1914. — С. А. Толстая так отозвалась о сестре в письме к Т. А. Кузминской от 28 марта 1898 г.: «В Петербурге жила у Лизы. Она была очень добра и ласкова, но скучно у нее ужасно. Дурные отношения с мужем, с прислугой, интересы финансового положения в России, отсутствие всего,
что украшает жизнь людей. Всё это довольно тяжело» (не опубликовано; хранится в ГТМ). Вскоре после смерти Л. Н. Елизавета Андреевна писала так о своей сестре 24 янв. 1911 г.: «Соня болтунья, легкомысленная и может быть у нее есть еще много недостатков, она возбуждала ревность мужа, но она была верной женой и хорошей матерью, и Лев Николаевич жил и не умирал в её руках[...]. Чувство ревности Л. Н. дало России и всему миру литературное имя выше Шекспировского Отелло. Может быть с более покойной и уравновешенной женой его гений принес бы другое направление, менее яркое и живое» (не опубликовано).от меня Лёва, я тебя жду в субботу, au plus tard.1 [самое позднее.] Это на словах, а в душе жду в среду, в четверг, в пятницу и т. nbsp; д. Прощай, голубчик милый, целую тебя крепко, и нежно, и страстно.

Если будешь ходить в Москве купаться, не делай безрассудств, не плавай, где глубоко. Прощай, иду спать. Где-то ты нынче вечером? Верно уж приехал.

Соня.

Подлинник датирован С. А. Толстой с ошибкой; суббота падала не на 16, а на 17 июня в 1867 г.; при переписывании Толстая исправила на 17 июня; так оставляем и мы.