Все материалы
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Встал поздно, целый день ничего не делал
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Не надо тревожиться.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Ничего не работается. Живу радостно.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Я перебесился и постарел.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Я шил сапоги.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
