Все материалы
Я шил сапоги.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Думал: Не надо сердиться на злых, недобрых людей – они прямо – это не утешение себя, не игра слов – они прямо определяют, утверждают добро в добрых. Без них не было бы добра.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Не знаю, что: учение или драму?
Сейчас я свободен благодаря фельетону. Но надолго ли.
Встал поздно, пошел ходить по лесам до завтрака.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Вот уже именно cercle vicieux; как только не в духе, так не любишь людей, а чем больше позволяешь себе не любить, тем больше и больше становишься не в духе.
Поехал к Султанову и пробыл у него 14, 15, 16. Объедался, охотился и дулся на Перепелицына
Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо.
Надо сделать усилие над ленью и завтра — дурно ли, хорошо — писать.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Пожалуйста, не сетуйте на меня, что второй раз утруждаю Вас письмом. С совершенным почтением.
Покупки. Дети. В клубе.
Буду пытаться восстать.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Здоров и умственно бездеятелен.
Я часто говорил себе: если бы не жена, дети, я бы жил святой жизнью
Жить так, как будто доживаешь последний час и можешь успеть сделать только самое важное. И вместе с тем так, как будто то дело, которое ты делаешь, ты будешь продолжать делать бесконечно.
