Все материалы
Ничего не делал из назначенного
Признаки духовного начала: 1) независимость, 2) простота, 3) неподвижность, 4) совершенство
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Я перебесился и постарел.
Я шил сапоги.
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Разве может кто-нибудь в мире, самый праздный даже человек, в самой несложной жизни сделать все дела, которые ему нужно сделать.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
