Все материалы
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Ничего не делал из назначенного
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Я перебесился и постарел.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Ничего не работается. Живу радостно.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
