Все материалы
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
В Москве тяжело от множества людей.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Чувствую неповоротливость старости
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Лизавета очень хороша. Глаза.
