Все материалы
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Не усиливайте своей привязанности друг к другу, но всеми силами усиливайте осторожность в отношениях, чуткость, чтоб не было столкновений.
Много думал, но ничего не делал.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Я шил сапоги.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Признаки духовного начала: 1) независимость, 2) простота, 3) неподвижность, 4) совершенство
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
