Все материалы
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
Встал очень рано.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
В Москве тяжело от множества людей.
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Не усиливайте своей привязанности друг к другу, но всеми силами усиливайте осторожность в отношениях, чуткость, чтоб не было столкновений.
