Все материалы
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Всё слабость и уныние.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Я перебесился и постарел.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
